Колледж Некромагии. Самый плохой студент

– То есть, Жижка, ты считаешь, что это сделал кто-то из нас? – упитанный парнишка, весь облик которого ну никак не вязался с образом некроманта, покачал головой. – Хочешь навесить на нас убийство только потому, что тебе все экзамены и зачеты ставят «автоматом», а нам приходится за двоих отдуваться.

– Какое убийство, Нодлик? Ты вообще о чем?

– Да о внезапной смерти пра Томаша! Сам же говорил…

– Я говорил, если имелась внезапная смерть, – поднял палец Оливер. – При этом ментальная вспышка не является стандартной. От ее высоты, яркости, наличия цветовой гаммы можно легко определить, как давно наступила смерть, и, самое главное, что послужило причиной! «Если», а не «точно»!

– Ой, не пойму, чего вы спорите! – Ханна поднялась с места. – Не проще ли пойти и посмотреть?

Изольда дернула девушку за рукав мантии, что-то быстро зашептала.

– Э-э…кто-нибудь возьмет на себя смелость, – проблеяла Ханна, – и отправится проверить…ну… что там такое происходит?

– Я могу, – сидевший ближе всех парень из параллельной группы решительно встал, направился к двери, распахнул ее, сделал шаг за порог – и тут же резво отскочил назад:

– Святой отец, а…

– Бе-еес, – протянул сосед Рихарда, который тоже любил вздремнуть. – Вот принесла нелегкая…

Сухонький старичок, согнувшийся в три погибели, но передвигавшийся на диво легко и ровно, проковылял в аудиторию. Студенты пожирали его глазами, двое-трое под партами наскоро лепили огненные шары – словно снежками запасались для игрищ во время Проводов Зимы.

– Добрый день, дети мои, – тонким веселым голоском провозгласил пра Томаш, не спеша подняться на кафедру. – Это так мило с вашей стороны, стремиться к знаниям. Но встречать меня на пороге, якобы беспокоясь о моем здоровье, уже ни к чему. Все мы – чада божии. Нас боги сотворили вложив и душу, и разум, и сердце. И каждому положили свой предел. Одним на роду написана долгая жизнь, другим – ранняя смерть. Кто-то будет убит, кто-то заболеет невиданной болезнью или получит травму. Но стоит помнить, что только боги ведают нашими жизнями. И глупо пытаться ускорить свой конец. Если бы мне была судьба умереть в коридоре от сердечного приступа, значит, боги уже заранее решили, что я умру именно здесь. И ваша помощь была бы бесполезной. Но с другой стороны, раз я остался жить, значит, боги решили для меня это так. Я жив и буду жить, несмотря ни на что…

Голосок у пра Томаша был высокий, но недостаточно сильный. В какой-то момент он задохнулся и несколько секунд стоял неподвижно, хватая ртом воздух. А потом застенчиво улыбнулся и повел рукой в сторону выхода.

– Однако, с грустью вынужден констатировать, – продолжал пра Томаш, – что в последнее время мое сердце все чаще меняет свой сердечный ритм. Так что я начинаю бояться за этот жизненно важный для человека орган. И милорд ректор был так любезен, что предоставил в мое распоряжение несколько дней отдыха, которые я намерен провести на лоне природы. Я отбываю сегодня вечером, дабы успеть захватить последние теплые и солнечные деньки осени. Но одних вас не оставлю!

На этом месте порог аудитории переступил невысокий худощавый мужчина преклонных лет, с порога окинувший студентов пристальным презрительным взглядом. Он давно был уже немолод, но выглядел так, словно время для него остановилось. Старая мантия, массивная трость, которую он явно держал не для красоты, резкие черты лица, как говорится, изможденные постом и молитвой… Изольда недовольно поежилась под его взглядом. Особенно изумило ее то, что все студенты, как один, повскакали с мест, чем заслужили неодобрительный взгляд вошедшего.

– Кто это? – прошептала она. – Что за сморчок?

– Это, – Ханна содрогнулась, опуская глаза, – наш бессменный ректор.

– Рек… – девушка залилась краской, – ректор? Сколько же ему лет?

– Не знаю. Но, говорят, он был бессменным ректором еще двадцать лет тому назад.

– Этого не может быть! – задохнулась Изольда. – Он не может быть таким старым!

– Может, – шепотом откликнулась Ханна. – Ходят слухи, что он заключил договор с темными силами, чтобы заполучить пост ректора и оставаться на нем пожизненно. Но при этом то ли забыл, то ли нарочно не сказал, сколько лет желает прожить, вот и живет до сих пор, не умирая. И он давно уже не женат – его супруга умерла от старости лет восемь тому назад. Хочешь познакомиться?

– О, Лад и Прия*! – простонала Изольда. – Только не это!

(*Лад и Прия – боги местного пантеона. Лад – бог любви. Прия – супруга Свентовида Четырехликого, подательница земных благ. Прим. авт.)

Но, видимо, она произнесла это слишком громко, так что ее возглас услышали.

– Вы что-то сказали? – взгляд холодных глаз уперся в новенькую. – Кто такая? Откуда взялись? Я вас что-то не помню.

– Я…я, – девушка залилась краской, – моя фамилия Швец. Я по обмену…

– Вот как? – оборвал ее ректор, нахмурился, пожевав губами, но потом просиял. – Ах, да! Обмен… Ну, смотрите у меня. А то вас придется обменять обратно! Можете присаживаться, господа студиозусы, – добавил он недовольным тоном.