Колледж Некромагии. Самый плохой студент

– Да, пра ректор. Они, – будущий инквизитор сжал кулаки, выпрямляясь, – они его отпустили. В нарушение всех законов. Они…

– Они были в своем праве, и не вам осуждать чужие поступки, – перебил Святомир Гордич. – И не вам осуждать чужие проступки. Тем более, что вы самовольно покинули территорию Университета, хотя я отдал распоряжение, согласно которому все слушатели могут выходить за ворота только с моего письменного разрешения.

– Простите, – выпалил Арчибальд, снова опускаясь на колено. – Я… когда мне сказал об этом Клаус, я…просто не мог сдержаться. Я допустил ошибку…Простите!

Он покаянно склонил голову.

– Рад слышать, что вы признаете свою ошибку, – помолчав, произнес пра Святомир. – Но ошибки мало признавать – их надо исправлять. Вы согласны со мной?

– Да.

– И вы, слушатель фон Лютц, готовы взять на себя это трудное и опасное дело?

– Да.

– Они допустили серьезную ошибку, – ректор говорил спокойно, не глядя на собеседника. – Они решили, что им все дозволено… Эти некроманты… они слишком много о себе возомнили, не так ли?

– Да, пра ректор, – воскликнул Арчибальд. – Они… нарушители закона, убийцы и…преступники! И я не понимаю того странного милосердия, которое проявляет к ним его светлость герцог Ноншмантань!

– Это не милосердие, это ослепление, сын мой, – покачал седой головой ректор. – Надо принять во внимание, что у его сиятельства случилось недавно большое горе – пропал без вести единственный сын и наследник имени и титула, Валентин Ноншмантань-младший. Следов юноши никто не мог обнаружить. Поиски результатов не дали, хотя все слуги герцога подняты на ноги. В отчаянии его сиятельство решил обратиться к некромантам… сам не понимая, какую ошибку совершает…

– Доверившись слугам Темных Сил? – подхватил Арчибальд.

– Простительное заблуждение, сын мой. Простительное для потерявшего голову отца. Он совершает ошибку, столь лояльно относясь к некромантам. И – увы! – слишком поздно поймет, сколь глубоко его заблуждение.

– Ему… никто не поможет?

– Более того, – улыбка мелькнула на губах ректора, – более того, сын мой… Своих врагов он считает друзьями. Но придет день и час, когда его сиятельство горько раскается в своих заблуждениях. Вы меня понимаете?

Арчибальд кивнул:

– Вполне.

– Мы – верные слуги короны. Мы – вы! – будущие инквизиторы, вы обязаны стоять на страже закона! И наш долг – вовремя остановить зарвавшихся некромантов. Мы слишком долго их терпели. Настает пора действовать. Вы готовы действовать, слушатель фон Лютц?

Тот едва не упал на колени в порыве верноподданнического чувства:

– Располагайте мною, пра ректор!

– Не я, но сама судьба вам шанс, слушатель фон Лютц. Шанс отомстить. Шанс остановить некромантов прежде, чем они совершат непоправимый поступок.

– Я все сделаю, пра.

– В таком случае, – тонкие пальцы ректора дотянулись и слегка толкнули рукоять лежавшего среди бумаг стилета, – я рассчитываю на вас.

Миг – и пальцы молодого богослова сомкнулись на рукояти.

– О да, пра ректор! – воскликнул Арчибальд. – Я все сделаю!

Хлопнула дверь.

Оставшись один, ректор Университета богословия и теологии пра Святомир Гордич вздохнул. Риск был огромен. Но в случае удачи… победителей ведь не судят!

Наконец-то, завершился этот неимоверно долгий и тяжелый сдвоенный урок алхимии! Все с облегчением вздохнули, когда в клепсидре* упали последние капельки воды, отмечая окончание академических часов, и мэтр Анастасий с кислой миной прошипел: «Свободны!» Он так и носил повязку, перепачканную все той же мазью. С той только разницей, что теперь мази на ней стало больше, и воняла она сильнее. Так сильно, что не могла перебить даже запахи от реактивов – вываренных костей черных кошек, выжимков из толченых жаб и настоя руты. В сочетании с дымом смесь ароматов получилась столь убийственная, что студиозусы покидали аудиторию в страшной спешке. Хотя, это могло быть и следствием того, что они сами не желали общаться с преподавателем алхимии.

(*Клепсидра – здесь, водяные часы, отмеряющие время занятия.)

Как назло, Рихард Вагнер, его головная боль во всех смыслах этого слова, не торопился покидать аудиторию, хотя большая часть студентов уже покинули ее, на ходу запихивая в сумки учебники и письменные принадлежности. Причиной тому был Оливер Жижка, который морщил нос и старался дышать через рот, но упрямо медлил, зачем-то тщательно укладывая в свою сумку вещи и внезапно решив перед уходом навести на столе порядок – убрать реактивы, протереть стол, сполоснуть пробирки и колбы, пригасить тигель. На него с подозрением косились не только друг и преподаватель, но и остальные четверокурсники, мол, кому охота тут торчать сверх положенного?

– Ты долго будешь копаться? – не выдержал Рихард.

– Иди, если хочешь, – Оливер принялся расставлять банки и склянки ровным рядочком. – Я сначала доделаю…Тут беспорядок, а…

Рихард широким жестом смахнул все со стола.

– А вот теперь – порядок, – решительно заявил он. – Пошли.

– Ты…ты… – не только Оливер, но и сам мэтр Анастасий лишились дара речи. – Ты что наделал?

– Убрал все со стола. Пошли!

– Но я должен убрать…