Коллективная вина. Как жили немцы после войны?

Идея единства всего человечества пока еще не является движущей силой. Некоторые народы считают, что человечество – это они сами, а других рассматривают как объект, который хотят подчинить себе, либо видят в их существовании угрозу, которую необходимо предотвратить, уничтожив или подчинив себе эти народы. Правда, при этом утверждается противоположное.

На земном шаре существуют лишь две великих державы – США и Россия. Быть великой державой – значит фактически обладать полным суверенитетом, суть которого состоит в том, что только от этих держав зависит, быть или не быть мировой войне. Все остальные государства могут вести только локальные войны. Лишь у великих держав есть атомные бомбы, причем разрыв между ними и теми, у кого тоже есть немного сравнительно маленьких бомб, увеличивается.

У европейских государств нет такого суверенитета. Они уже не великие державы. В этом и заключаются всемирно-исторические перемены – результат первой мировой войны, братоубийственной европейской войны, в которой Европа, в то время властвовавшая над миром, стоявшая в центре мировой истории, окончательно отступила на второй план. Европейские державы теперь уже не могут решать – идти или не идти на риск мировой войны. Они не могут устанавливать мир на земном шаре – это дело негласного союза между США и Россией. Европейские государства могли бы вести только локальные войны под эгидой великих держав и с их разрешения. Конечно, это были бы убийственные и бессмысленные для них самих войны, но они вовсе не представляли бы собой угрозу человечеству. Европейские государства благодаря развитию своей внутренней свободы могли бы служить хорошим или, если говорить о промахах их великого прошлого, плохим примером.

Объединенная Европа не смогла бы также стать третьей великой державой. Но Европа в союзе с Америкой обеспечила бы Западу перевес в мировой истории, если бы этому великому союзу удалось проводить совместную внешнюю политику в отношениях со всем остальным миром.

Что сближает народы и что отталкивает их друг от друга, поскольку еще не существует идеи, которая объединила бы человечество?

Пожалуй, самые распространенные связи, на которых основывается взаимная симпатия, – это культура и религия. Запад все еще связывает общая библейская и античная основы, азиатские районы – индуизм и буддизм, мусульманские страны в Азии и Африке – ислам. Общность происхождения культуры и морали сближает народы.

На арену выходят великие расы белых, желтых, черных пародов. Хотя этого стремятся избежать или даже в принципе оспаривают, расовые инстинкты становятся сильнее, чем корни непримиримой вражды. Россия убеждается в этом на опыте отношений с неграми, которых она пригласила на учебу в Москву, и еще более поразительно – на примере отношений с китайцами. В США негритянская проблема зашла почти в безнадежный тупик в результате переплетения экономических и социальных вопросов. Решение ее – жизненно важная проблема, и оно имело бы определяющее значение для всего мира. Но решающим фактором является стремление к политической свободе. Здесь не может быть середины. Тоталитарные государства могут в значительной мере «либерализоваться», но в принципе, как государства, остаются тем, для чего рождены, разве только когда-нибудь в корне изменится в сторону политической свободы их политический принцип. Напротив, свободные государства будут по-прежнему идти по пути к свободе, так и не достигнутой. Им самим угрожает опасность того, что в один прекрасный день произойдет такой же поворот к тоталитарному развитию, какой пережила Германия в 1933 году.

Было бы ошибкой полагать, что в наше время можно во всем мире проводить политику на одном уровне, так, словно все государства однородны. Им никак не приходится иметь дело с себе подобными.

Союзы западных государств тоже абсолютно различны по характеру; прежде всего, не носят ясно выраженного характера факторы, делающие союзы монолитными или слабыми, длительными или временными. Так, национальная держава с ее оппортунизмом стремится использовать существующую в данный момент ситуацию, руководствуясь при этом исключительно тщеславным националистическим честолюбием, пренебрегая общими интересами, даже если эти интересы имеют жизненно важное значение для нее самой.

Признаком радикальных перемен в международной обстановке является изменение характера дипломатии с появлением большевизма. Манеры, образ действия, пропаганда таковы, что они препятствуют достижению согласия, свойственного дипломатии прошлого. Формы старой дипломатии теперь стали всего лишь фасадом, призванным вводить в заблуждение.

Основными задачами дальновидной политики не являются более увеличение на данный момент материальных благ, счастье бытия потребителей, казалось бы застрахованных на все случаи жизни.