Коллектор

— Вот что делает с человеком пластиковый пыж, если залить его водой. Ты что, думаешь, мы его убивать собрались? Это нам ни к чему, со следователем сначала должны поработать спецы из службы безопасности, раскрутить его по полной. А что потом — их проблемы. Наша задача — запереть его в подходящем месте, и передать кому надо на обратном пути. Так что не переживай — инспектор, а он, судя по удостоверению, на самом деле федеральный инспектор, через пару часов придет в себя. Кстати, спасибо за помощь — с прожектором и светом на палубе ты удачно придумал. Так держать. Давай полный ход, курс тот же.

Я повернул регулятор хода, отключил иллюминацию на палубе, бросил контрольный взгляд на пустынный экран локатора и обратился с логичным вопросом к Корнегруцы:

— Кэп, а что это он к нам прицепился?

— Ты на предмет того, что у нас какой-то криминал там, или что-то вроде этого? Нет. Посмотри сам — ну что это за спецоперация, когда федерал в одиночку, без какой-либо поддержки, на явно угнанном катере пытается своей властью остановить коммерческое транспортное судно с ценным грузом и провести досмотр? Бред. Полагаю, он работает или на наших конкурентов, или на бандитов. Если бы мы разрешили ему тут руки распустить, то оказались бы в дрейфе с отключенной по ходу досмотра самим инспектором силовой установкой. А дальше прибывает бригада, захватывает судно, нас всех за борт, и кто-то получает ценный приз в виде нового транспорта и полных трюмов. Все логично. Можешь спать спокойно — с этим федералом без нас разберутся. Понятно?

Последнее слово капитан произнес с такой недвусмысленной интонацией, что мне осталось только быстро закивать головой в знак того, что объяснять больше ничего не надо, все предельно понятно, и если у меня и были еще какие-то вопросы, то я уже засунул их в свою собственную задницу, во избежание неприятностей.

Мои красноречивые жесты Корнегруцы понял правильно, удовлетворенно хмыкнул, и ушел к себе. Судно, растревоженное произошедшими посреди ночи событиями, постепенно вернулось к состоянию сонного оцепенения. Все успокоилось. Механик, просидевший все то время, которое экипаж ловил полицейского, на своем посту в машине, еще некоторое время донимал меня расспросами, но потом и он утих.

Те три дня, что прошли до захода в колонию нугенов, я стоял на вахтах, ел за двоих, спал, как убитый и отгонял от себя любые непрошенные мысли. Единственным разнообразием явилось короткое посещение пустующей кладовки, где сидел запертый на замок федеральный инспектор. Подгадав к моменту, когда его собрались кормить, я спустился на нижнюю палубу. В коридоре стояли еще двое любопытных членов экипажа, желающих взглянуть на пойманного. Стоящий на страже у каюты матрос беззлобно переругивался с зеваками, но при моем появлении они притихли. Наконец, появился повар с судками в руках, и матрос полез открывать металлическую дверь. Открыв ее, он отошел в сторону. Внутри тесной кладовки с понурым видом сидел полицейский, прикованный за ногу к петле, вкрученной в стенку. Я удивился — парню на вид было не более двадцати — двадцати двух лет. Он был моим ровесником, ровесником не моей ипостаси Клауса, но Клирика. Среднего роста, с темно русыми волосами и еще чуть детской округлостью лица. Невозможно было себе представить, что передо мной сидит тот человек, который несколько дней назад раскидал по сторонам кучу крепких матросиков и, в конце концов, чуть не выскользнул из их рук. Подготовке инспекторов явно уделяют большое внимание.

Выстрел капитана все-таки оставил след на полицейском — из-под разорванного на груди свитера виднелся огромный кровоподтек от удара пластиковым пыжом. Я слышал, что старпом, на всякий случай, чтобы не пленник неожиданно не отдал концы, проверил его на предмет внутренних повреждений — парень был в порядке, ни одного перелома. Сидящий на полу инспектор неожиданно поднял голову и посмотрел прямо на меня, после чего тихо, но с отчетливой злобной интонацией в голосе произнес:

— Ну, что уставился, урод? Тебе самому место в зоопарке. Отвали!