Коллектор

– Доказательства, – бросаю сквозь сжатые зубы.

– Деньги у неё на балконе, – тихо отвечает Мирон.

Разум мешается. Меня ведёт. Упираюсь рукой в подоконник. И дышу. Дышу. В груди ломит. Горит огнём. Будто резко дали под дых.

– Откуда информация? – с трудом выдыхаю.

– От самого Золотарёва. Вчера прибухнул со своим дружком и трепанул. Она должна сегодня забрать бабки. Такой у них уговор.

И я вспоминаю. Девчонка, сидящая на пассажирском сиденье. Напряжённая. Нервно перебирает ручки от своей сумки. Поднимает глаза: «Сань, давай заедем ко мне домой. Мне нужно кое-что забрать».

Отключаюсь и роняю телефон на кухонный стол. Выхожу из кухни. Комната. Дёргаю на себя балконную дверь. Затем дверцу шкафа. Сажусь на корточки. Темно. Достаю из кармана зажигалку и подсвечиваю. В глубине небольшой чёрный свёрток. Вытаскиваю. Опускаю руку и достаю одну пачку. Ультрафиолет от лампочки попадает на верхнюю купюру, подсвечивая метку с номером паспорта.

Бл.дь! Сука! Сжимаю челюсть до хруста. До боли. До тошноты.

Хватаю пакет и возвращаюсь в квартиру. Захожу в ванную. Сидит на бортике ванны. Согнувшись. Голова наклонена вперёд. Теребит в руке полотенце.

– Мы за этим приехали?

Поднимает глаза, и я уже вижу ответ. Но хочу, чтобы сказала она.

– Саш…

– Сука! Ответь! – ору и, размахиваясь, швыряю деньги в корзину с грязным бельём.

– Да. Но я… – подскакивает.

И я слетаю с катушек. Дрянь! Лживая. Продажная сука!

Хватаю за горло и с силой толкаю к стене. Её глаза расширяются.

– Сука! Какая же ты сука! – хриплю ей в лицо.

Пытается что-то сказать, но моя рука не даёт, с каждой секундой сдавливая её шею всё сильнее. Хватается за мои руки. Я сбрасываю.

– Я… хотела… тебе… рассказать… – выкашливает дрожащими губами.

Замахиваюсь и впечатываю кулак в стену над её головой. Удар. Удар. Удар. Рычу. Ору. От бессилия. От своей слабости перед этой сукой! Осколки старой плитки рассыпаются по её плечам. Они везде. На моих костяшках. У меня под кожей. В моей грёбаной голове. И самый большой. Зазубренный. Эта сука загоняет мне чётко в сердце.

Жмурится и накрывает руками свою голову. Лицо мокрое от слёз. Опираюсь кулаками в стену. Её тело колотит, но она поднимает голову. Меня шатает. В голове болезненная пульсация. Дышу. Тяжело. Взгляд. Глаза в глаза.

Покачиваясь, отталкиваюсь от стены. Хватаюсь за шторку и с силой дёргаю в сторону. Держатель ломается и падает вместе со шторой на пол ванной комнаты. Выхожу в коридор. Из квартиры.

Никогда... Умерла…

Поспешно спустился по лестнице, навалился на железную дверь и выскочил из дома. Взгляд тут же наткнулся на мужика в тёмной куртке-аляске, курившего неподалёку. Проходя мимо, я грубо толкнул его плечом, но тот никак не отреагировал, даже головы не повернул – здравое решение.

В три шага оказавшись у машины, я нагнулся, зачерпнул ладонями свежевыпавший снег и принялся с остервенением растирать лицо. До тех пор, пока кожа не начала гореть. Это немного успокоило и охладило мою голову.

Стряхнув остатки снега с рук, что-то заставило переключить своё внимание на того мужика. Вот только его нигде не было видно. Судя по всему, он воспользовался открытой дверью и зашёл в подъезд… Сука, на хер он мне вообще сдался?

Хрипло дыша, упёрся прямыми руками в машину и опустил голову, пытаясь угомонить колотящееся сердце, буквально, разрывающее грудную клетку. Контроль над собой постепенно возвращался, а вместе с ним и способность трезво мыслить и рассуждать.

Глубоко вздохнув, сел в тачку и закурил. В голове продолжали крутиться слова Мирона: «Вельс, они тебя развели… Бабки спрятаны у сестры…».

Доверял ли я Горелову?.. Говорят, доверие предполагает взаимность. Ни хера подобного. Вы можете по своему желанию довериться мне, но не рассчитывайте, что и я вам отвечу тем же. Для меня доверие – это честь. Для других – дешёвые понты и длинный язык. Поэтому о Горелове я могу сказать только одно – он проверенный человек.

Но… развели… Всё это время девчонкой правила банальная корысть? Моей Малышкой, не запирающей двери собственной квартиры. Квартиры, в которой на тот момент уже хранились деньги. Херня какая-то...

Получалось, она легла под меня ради выгоды, а я ослеп настолько, что даже не заметил её игры… Красивой. Совершенной. От этих мыслей свело живот, и моё лицо перекосила гримаса отвращения.

Нет. Ни лукавства. Ни лживости. Малышка всегда всё говорила прямо в глаза. Как есть. И уверен, без обмана. У неё были тысячи возможностей вытянуть из меня деньги. Но она никогда не о чём не просила. Только найти брата. А я рубанул с плеча. Не дал сказать ни слова. Бл.дь! Сжал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Хотя что-то она всё же сказала… То, что пришли мы именно за деньгами. Ася сама это подтвердила. В этом случае я не врубался... Если она всё это время знала про эти деньги, хранящиеся в шкафу на её балконе, то почему не сказала? Брат попросил? Боялась? Бл.дь, да чего??? Или она о них не знала?..

Сейчас чутьё подсказывало мне: здесь что-то нечисто, нужно вернуться.