Коллекция детективов газеты «Совершенно СЕКРЕТНО» 2013

Новый «аромат» привел пожилую женщину к комнате Ричарда Баретта. Она открыла дверь своим ключом и увидела большой сундук, в котором он хранил театральные костюмы. Похоже, запах исходил оттуда. Замка на сундуке не было. Домовладелица осторожно подняла крышку и заглянула внутрь. Тишину разорвал ее испуганный крик. Забыв про свой застарелый артрит, она помчалась вызывать полицию.

Когда мне сообщили, что в комнате Баретта обнаружен труп, я бросился на место происшествия. При виде обезглавленного женского тела, которое лежало в сундуке, мне стало не по себе, к горлу подступил комок. На своем недолгом тогда еще журналистском веку я повидал уже достаточно всяких ужасов, но тел без головы мне еще видеть не доводилось.

— Этого следовало ожидать, — с тяжелым вздохом прошептал я.

— Чего следовало ожидать? — спросил сержант Эметт, как раз в этот момент вошедший в комнату Баретта.

Мы были знакомы. Джордж Эметт уже не один год работал в отделе по раскрытию убийств, а я, кроме культуры, вел еще и полосу криминальных новостей.

Узнав о разговоре, подслушанном мною несколько дней назад в коридоре у двери Баретта, Джордж Эметт изумленно покачал головой. Вскоре мы уже мчались на железнодорожный вокзал. При помощи его полицейского жетона нам удалось взять билеты на восьмичасовой экспресс до Милуоки, где в этот вечер Ричард Баретт должен был играть Гамлета. Это был его последний спектакль перед долгожданной премьерой в Нью-Йорке.

— Не может быть, — изумленно пробормотал Эметт после того, как я поделился с ним своими соображениями. — Он что, сумасшедший? Нормальный человек на такое никогда не пойдет.

— Сумасшедший, да еще какой! — подтвердил я. — Но заметьте, в этой истории прослеживается не только сумасшествие, но и очень здравый и очень холодный ум. Не забывайте, что премьера на Бродвее — дело всей жизни Баретта. Он пятнадцать лет ждал этой возможности и сейчас не позволит никому и ничему встать у него на пути.

— Может, вы и правы, — вздохнул сержант, — но как мы это докажем? Он действительно поступил очень хитро: зачем возиться со всем телом, если вполне достаточно убрать голову. Без головы ни один судья его не осудит.

Этот вопрос не давал мне покоя всю дорогу. В десять часов вечера мы сошли с поезда в Милуоки. В городе завывала метель, на вокзале, как назло, не было ни одного такси. Нам с большим трудом удалось найти автомобиль. В четверть одиннадцатого мы были у служебного входа в театр «Дэвидсон», еще через пять минут — стояли за кулисами и смотрели на сцену.

Спектакль начался без задержки — ровно в четверть девятого, как было объявлено в афишах. Мы подоспели к началу пятого действия. На сцене были декорации кладбища, у разрытой могилы — два могильщика, Горацио и Гамлет. Глаза принца Датского сверкали яростным огнем, щеки горели лихорадочным румянцем, голос дрожал как струна. Он так вошел в роль, что я не сразу узнал в нем Ричарда Баретта. Сначала мне даже показалось, что с ним что-то стряслось и его заменил дублер.

Первый могильщик нагнулся над могилой и протянул Гамлету череп. Тот поднес его к свету и задумчиво сказал:

— Бедный Йорик. Я знал его, Горацио…

Когда Ричард Баретт медленно повернул череп, в свете прожекторов блеснул золотой зуб.