Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013

Непонятно, что там происходит, но лучше побыстрее покинуть эти проулки. Эфраим, не стараясь разобраться в происходящем, направился прямиком к ближайшему своротку, выводящему его вновь на оживленную улицу, но по-крайней мере подальше от этой толпы, пробивающейся сюда. Но внезапно остановило его странное появление человека прямо перед ним. Причем появился он буквально из воздуха. Эфраим успел лишь заметить, что он был немного сутуловатый, с заостренным крысиным лицом, смотрящим прямо перед собой, будто бы высматривая что-то, и в потрепанной, однако новой, одежде. Так как это появление было довольно внезапным, а Эфраим, стараясь убраться отсюда, спешил, то он буквально налетел на этого человечка, уронив того на землю.

Тот, словно сам не ожидая такого поворота событий, затрепыхался под ним, пытаясь сначала выбраться, а потом уже разбираться что произошло. Эфраим упал на него сверху, и приложив того изрядно. Этот человечек пытался бороться, скидывая с себя Эфраима, который и сам уже старался поскорее подняться. Но стоило ему лишь немного приподняться с земли, как он получил удар ногой в грудь. Этот человечек с крысиным лицом, огрызнувшись своими странными разноцветными глазами, вдарил ему, и тут же вскочил, уставившись куда-то впереди себя. В это же время сжимаю какой-то предмет в своей правой руке, походящий больше всего на змейку. И через мгновение он растворился в воздухе, также внезапно, как и объявился.

Появился он буквально на мгновение, на одной из крыш впереди, вновь уставившись вдаль, и исчезая. Он словно смотрел на то место, где хотел оказаться, сосредотачиваясь на этом. Итак он мелькал то с одной крыши, то с другой, небольшими перемещениями-прыжками. То появлялся, то исчезал, все больше удаляясь, пока не скрылся из виду, оставив Эфраима в полном недоумении лежать на пыльной дороге посреди этих домов, в узком проулке, и пытавшегося унять боль.

Группа людей пробившаяся наконец из рыночной толпы, направилась прямиком к лежащему Эфраиму, продолжая выкрикивать нечто о воре, и что они с ним сделают. Лежа в пыли и грязи, Эфраим увидел прямо перед собой небольшую вещичку, оставленную видимо после себя тем исчезающим человеком. Жемчужина — просто огромный нежно-розовый редкий экземпляр, без единого изъяна и порока. Она лежала посреди всей этой грязи, блестя, и приковывая внимание. Тот человечек, с крысиным лицом, выронил жемчужину, когда на него так внезапно налетел Эфраим. И видимо именно из-за нее весь этот шум. Он был вором, и, судя по этой редчайшей жемчужине, ограбил не просто какого-нибудь богача. Здесь дело было серьезнее.

Подбежавшие люди, увидев жемчужину, мгновенно оценили ситуацию и вынесли свой приговор, накинувшись на единственного человека, кого, по их мнению, стоило винить. Еще даже не подходя к Эфраиму, кто-то из толпы кинул в него камень, попавший в грудь, и откинувший его резко назад. Один из самых расторопных, кинулся на него, наступив на левую ладонь, и начал пинать, нанося болезненные удары. Вскоре к нему присоединились и остальные, окружив Эфраима, и даже забыв на какой-то момент о причине всего этого — жемчужине, которая оставалась лежать в пыли. Они наносили удар за ударом, продолжая его избивать, пока он окончательно не потерял сознание. Но им было все равно, они собирались выместить на нем всю свою злость и ярость. Хоть на ком-то можно было ее выместить от души. Просто возник подходящий случай.

Лежавший без сознания Эфраим, уже не мог знать, что происходило далее, после того как он отключился. Подбежала личная охрана владельца жемчужины, затем римские смотрители порядка. Разняв с трудом разгорячившуюся толпу, они забрали с собой полуживого Эфраима, находящегося на грани смерти. Жемчужина была возвращена, а похититель наказан.

Глава шестая. Падение в бездну

Беэр-Шева, провинция Иудея,
4 век до н. э. (За пару дней до Явления в пустыне)

Темнота здесь была абсолютной. Я словно ослеп. Или умер, похороненный в мрачной могиле… И эту сумрачную тишину не нарушали практически никакие звуки, лишь холодный воздух пронизывал пустоту, не давая заснуть. Окон не было, постели тоже, даже ведра. Солома на полу воняла мочой.

Сколько минуло времени, сказать я не мог. Открывал я глаза или нет, разницы не было. Ни луна, ни солнце не заглядывали сюда, чтобы можно было отметить на стене дни. И часы превращались в долгие ночи, так мне крайней мере казалось. Здесь просто невозможно было понять, когда наступает день, а когда опускается ночь. В этом мрачном безмолвии всегда царил мрак и безнадежность темной ночи. Ни тепла, ни света, и никакой надежды. В этом месте время словно замерло, остановившись в той точке безнадеги, когда человек погружен в отчаяние. И нет никакого желания бороться, зная, что ты не можешь ничего сделать. Ты не можешь покинуть эту тьму, а возможно просто напросто погряз в ней… навечно.