"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17 (СИ)

Полковник Питештяну замер в двух шагах от порога кабинета и терпеливо ждал. Еще минут пять назад он положил перед вождем нации свою, всему высшему руководству государства известную, золотистую папку с тесненным на ней красным гербом. Сегодня в этой увесистой папке находилось одно-единственное донесение – о положении румынских войск под Одессой. Точнее, о том положении, которое сложилось после высадки десанта морской пехоты русских к востоку от города.

Для кондукэтора уже не было секретом, что ситуация там угрожающая, почти катастрофическая, тем не менее он все оттягивал и оттягивал тот момент, когда нужно будет открыть папку и ознакомиться с донесением Генерального штаба.

– По самым последним сведениям, части 4-й армии все еще находятся в окружении, – проговорил Антонеску, задумчиво глядя на эту папку, но все никак не решаясь пододвинуть ее к себе и открыть.

– Так точно, господин маршал. Последние сведения поступили всего лишь двадцать минут назад, – доложил адъютант, не взглянув при этом на часы.

Кондукэтор уже знал, что Питештяну обладает удивительной способностью ориентироваться во времени, не пользуясь при этом часами. В противовес самому вождю нации, который ощущал острую потребность постоянно видеть перед собой циферблат.

– И что же?

– Окруженные в ночь с первого на второе октября, эти части несут большие потери, но все их попытки вырваться из котла пока что результатов не приносят.

– Какой позор: почти целая армия попадает в окружение защитников блокированного города, который, по канонам войны, давно должен был пасть! Он давным-давно должен быть… впрочем, – безнадежно махнул Антонеску рукой, прервав себя на полуслове.

Маршал мог бы еще добавить: «И все эти события происходят после того, как части сражавшейся там армии получили значительное пополнение, и я, как главнокомандующий, лично побывал на данном участке фронте! К тому же Геринг перебросил с средиземноморского побережья под Николаев целый полк «юнкерсов», каждый пилот которого имеет большой опыт борьбы с вражескими караванами! Причем установлено, что германские пилоты сражаются прекрасно. Так что еще должен предпринять главнокомандующий, чтобы эти бездари в генеральских мундирах все-таки загнали свое воинство в осажденный город?!»

– Такого же мнения и заместитель фельдмаршала Кейтеля, генерал-полковник фон Венц, господин маршал, – слишком запоздало уловил адъютант, что Антонеску мысль свою завершил, а не просто замялся на полуслове.

– Какого еще… мнения? – сжал кулаки кондукэтрор.

– Что город должен был пасть. Так считает генерал Венц.

– Да при чем тут ваш генерал Венц? – поморщился кондукэтор.

Если бы Антонеску позволил себе оставаться откровенным хотя бы с самим собой, то признал бы, что само упоминание имени этого германского генштабиста вызывает у него приступ астматического невосприятия.

– Это я к тому, что Венц позволил себе говорить со мной едким, недопустимым тоном, – попытался хоть как-то подыграть своему шефу полковник.

– Хотите сказать, что в штабе Верховного главнокомандования рейха уже известны все подробности происходящего под Одессой?

– По-моему, командование рейха обладает еще более откровенной информацией, нежели мы, не приукрашенной донесениями наших генералов.

– То есть хотите сказать, – постучал Антонеску указательным пальцем по папке, – что эти сведения еще и слегка приукрашены?

– …А еще потому, – ушел адъютант от прямого ответа, – что у германцев там, похоже, своя разведка работает. В самом городе, при русских штабах.

– У нас что, разведки уже не существует? – исподлобья взглянул на полковника Антонеску.

– На этот вопрос обстоятельнее способен ответить генерал Лопушняну, начальник армейской разведки, – спокойно парировал полковник. С таким же спокойствием он парировал натиск всякий раз, когда земляк-кондукэтор заставлял его отвечать на те вопросы, отвечать на которые он не имел ни права, ни желания.

– Придет время, и Лопушняну тоже спросим, – проворчал кондукэтор. – Многих спросим, только бы взять этот проклятый город.

– К слову, фон Венц заявил, что и Кейтель, и сам фюрер крайне возмущены топтанием наших войск под Одессой, считая, что мы уже давно должны воевать на подступах к Кавказу.

– Увидим, как они будут топтаться под Москвой, при крещенских морозах, – мрачно и в то же время воинственно улыбнулся Антонеску, повергая этим заявлением адъютанта в легкое замешательство.

– Лично я так ответить генералу фон Венцу, конечно, не осмелился бы, но вы… – поддержал адъютант решительность кондукэтора.

– Эти вояки пока что не понимают, что настоящая война в России начнется с первыми серьезными морозами. Причем такими морозами, о которых они еще даже представления не имеют. В былые времена Бонапарт уже испытал их убийственную крепость на своих «бессмертных».

Питештяну давно привык к тому, что вождь нации огрызается по поводу любого окрика из Берлина, однако «беседовать» с германцами в таком тоне никогда раньше кондукэтор себе еще не позволял.