"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17 (СИ)

– По отношению к вашему лучшему адъютанту и земляку это было бы слишком несправедливо.

– Лучше объясни, почему это вдруг ты заговорил о Черном Комиссаре, полковник? Ну, выкладывай уже, выкладывай…

– Информация, правда, еще не проверена, но… Наш агент доносит, что вроде бы этот самый Черный Комиссар под Одессой исчез, пропал без вести.

– Уж не перешел ли на нашу сторону? – съязвил Антонеску, хищно улыбаясь.

– Это в самом деле было бы забавно. Однако таких сведений тоже нет.

– Какие же есть?

– Предполагают, что майор то ли погиб, то ли остался в какой-то пригородной деревне тяжелораненым. Словом, теперь он значится у русских как без вести пропавший.

– Говорите проще, полковник: есть сведения, что русские заблаговременно отправили его в одесское подполье в качестве командира диверсионной группы.

– А что, – вдруг удивленно взглянул на маршала его личный порученец, – такой ход русской разведки тоже возможен.

– Если он дважды командовал большими десантами в наш тыл, то почему бы не забросить его еще раз, теперь уже в качестве диверсанта?

– Вот только сведений об этом тоже не поступало. Разве что попал к нам или к немцам в плен, и теперь, чтобы уцелеть, выдает себя за простого моряка или солдата? Кстати, надо бы проверить.

Маршал задумчиво помолчал, покряхтел и, вернувшись за стол, глухим, под кавказский акцент кремлевского фюрера подогнанным, голосом произнес:

– Передайте начальнику разведки, что мы должны заполучить этого офицера. Повесим ли мы его впоследствии на центральной площади взятого нами города, превратим в плену в жертву пропаганды или же заставим служить инструктором нашей диверсионной школы – значения не имеет. Важно, чтобы этот человек не оказался ни во главе одесского диверсионного отряда, ни среди защитников Севастополя.

– Я свяжусь с полковником Нигрескулом, дивизия которого сражалась на том же участке, что и полк «Черного Комиссара». От вашего имени потребую, чтобы его люди выяснили судьбу майора. Вдруг он оказался среди пленных, но под чужим именем. Есть версия, что исчез он во время очередного рейда морских пехотинцев по нашим тылам.

* * *

На следующий день, получив радиограмму от адъютанта маршала полковника Питештяну, комдив Нигрескул тут же потребовал к себе собственного адъютанта.

– Как это понимать? – спросил он, удивленно уставившись на Николае. – Почему Черным Комиссаром интересуется сам кондукэтор? Сам… кондукэтор!

– После того как вы доложили, что Гродов у нас в плену?

– Боже упаси, ни о чем подобном я не докладывал. Маршал так, вообще интересуется этим офицером.

– Очевидно, кондукэтор потому и заинтересовался, что речь идет о Черном Комиссаре, а не о каком-либо другом русском офицере. Не зря же я просил вас сохранить этому майору жизнь. Кстати, у вас появился повод наладить более тесные отношения с адъютантом командующего, которые до сих пор не очень-то складывались.

– Вот как? – поползли вверх брови командира дивизии. – Оказывается, ты дальновиднее, нежели я предполагал. Кое-какие успехи у тебя все же проявляются.

– Поймите: если вы не получите своего «генерала» во время боевых действий, то после них окажется, что у нас слишком много полковников, претендующих на генеральские чины. Некоторые в штабах дивизии и армии все еще недоумевают, почему комдивом назначили полковника; а если уж назначили, то почему не дают генерала?

Был бы Николае откровеннее, он уточнил бы, что у многих недоумение вызывает не сам полковничий чин комдива, а то, почему назначен был именно этот полковник, однако превращаться в самоубийцу он не намерен был.

Полковник вскинул подбородок выше обычного, прокашлялся…

– Моя дивизия достаточно проявила себя в боях, чтобы… Впрочем, это не важно, – не захотел он оправдываться перед младшим лейтенантиком, по существу, мальчишкой. – По-моему, полковник Питештяну намекнул, что этот твой майор мог бы стать инструктором румынских морских пехотинцев.

– Почему только инструктором? Если он перейдет к нам на службу, то вполне мог бы стать командующим всеми частями морской пехоты, которую нужно развивать как отдельный род войск.

– Да в тебе, оказывается, умирает румынский Бонапарт?

– Позвольте не согласиться, господин полковник. Он не умирает.

– Не слишком ли много «бонапартов» для одной, совершенно не подготовленной к бонапартизму страны – вот в чем вопрос? – пробубнил полковник и тут же ушел от этой темы. – Побывай в лагере, поговори с комендантом. С майором этим – тоже. Лучшим исходом и для нас, и для него был бы его «внезапный» выход из подполья. Если уж он считает себя храбрецом, почему скрывается под чужим именем?

– Наверное, потому, что знает: в диверсионном деле храбрость и глупость – понятия разные. Не зря же все диверсанты-десантники идут в бой, оставляя документы в штабе. Кстати, мы ведь тоже скрываем, что мне пришлось побывать в плену. Официально, если помните, я какое-то время прятался в овраге на нейтральной полосе, буквально под носом у врагов. И если бы сигуранца…