#Коллекционер

– Глеб? – звучит голос Анжелы, – Он очнулся.

Какого х..? Что она здесь делает?

– Глеб? – ещё один голос, не знакомый.

Мужской.

Я снова открываю глаза и смотрю на чужого мужика со странными усами – длинными, с закрученными в стороны кончиками и моргаю несколько раз, чтобы настроить зрение.

– Где я? – хрипит мой голос, и я вынужден прочистить горло.

– Вы в больнице. У вас был приступ, – отвечает мужик, косясь на Анжелу.

Я тоже перевожу взгляд на неё, и, не сдерживая своей злобы, шиплю:

– А ты что здесь делаешь?

Она удивлённо моргает и её лживые глаза наполняются слезами.

– Я… Я… – мямлит она.

– Пошла на хрен отсюда, – рявкаю я, – Пошла. На. Хрен.

– Глеб, успокойтесь. Анжелика здесь, потому что она – ваша невеста. Я – ваш психолог.

– На кой чёрт мне сдался психолог? – фыркнула я, обратив внимание на мужика, – Я вообще вас впервые в жизни вижу.

В палате повисает тишина.

Гробовая, в буквальном смысле.

Я перевожу взгляд с «моего» психолога, на мою бывшую невесту–изменщицу и замечаю недоумение на их лицах. Хмурюсь, и опускаю взгляд, только сейчас заметив, что я лежу в обычной палате, в обычной больничной рубашке, или как там они называются.

И на мне нет ни одной царапины.

Но я точно помню, как машина съехала в кювет. Меня же колбасило не по–детски, лобовое стекло разлетелось вдребезги… Должны быть хотя бы порезы, если уж с переломами пронесло.

– Глеб, – неуверенно начинает психолог, – Меня зовут Георг. Вы меня помните?

– Как я уже говорил – впервые вас вижу, – усмехаюсь я.

– Интересно… – мычит он, поднимаясь.

Схватив со столика фонарик, он начинает светить им мне в лицо, на что я резко отвожу его руку в сторону.

– Что вы делаете?

– Глеб, – он внимательно смотрит на меня, самым наглым образов направив луч света мне в правый глаз, – Что вы помните?

– Я помню, как застукал эту… – покосившись на Анжелу, я прищурился, – Со своим лучшим другом. Кстати, как он? Я помню, что его смазливая рожа превратилась в пюре в буквальном смысле, – смешок вырывается из груди, – Помню аварию.

– Какой сейчас год? – допытывается Георг, или как его там звать.

– Тринадцатый, я полагаю.

Анжела вскрикнула и прикрыла рот рукой. Я удивлённо посмотрел на неё, а затем снова на врача, который навис надо мной, потирая подбородок большим пальцем.

– Очень интересно, – бормочет он.

– Вы мне объясните, что происходит? – не выдерживаю я, – Сколько я был в отключке?

– Глеб, сейчас июнь две тысячи пятнадцатого.

Вот те раз.

Смех зарождается где–то в глубине моей груди, а потом я начинаю тихо фыркать, прикрывая рот рукой.

– Серьёзно? Я два года был в коме?

– Вы не были в коме, – тихо отвечает мозгоправ, – Вы восстановились после ДТП достаточно быстро.

– Я вас не понимаю, – я продолжаю смеяться, если честно, немного истеричным смехом – совсем непохожим на мой.

– Глеб, два года вы… Вы ничего не помните? То, что происходило с вами после аварии?

– Нет, я же только что очнулся, – широко улыбнувшись, я начинаю озираться по сторонам, – Это какой–то прикол, да? Программа «Розыгрыш» на эстонский лад? Куда помахать ручкой?

– Георг, объясните, что происходит? – шепчет Анжела и я уставился на неё.

Ужас, в буквальном смысле, отпечатался на её лице.

Я же просто ржу. Давлюсь смехом.

Когда я наконец–то успокоился, и перестал смеяться, они оба продолжали буравить меня взглядами. Георг ещё раз посветил фонариком мне в глаз, и мне пришлось потереть веки – свет слишком яркий и раздражает.

– Я читал о подобном, но никогда не сталкивался с такими случаями в практике, – после долгой паузы произносит врач, – Скорее всего, мой первичный диагноз был… Не совсем точным.

– В смысле? – произносим мы одновременно с Анжелой, – Какой диагноз? – добавляю я.

Георг поднимается, сцепляет руки за спиной и начинает ходить по палате туда–сюда. Молчит, вздыхает, а потом поворачивается ко мне лицом.

– Я поставил вам диссоциативную амнезию, – говорит он.

Меня сморщило – звучит отвратительно.

– Но, кажется, это было… Неверно.

– И какой же диагноз у меня теперь? – ухмыляюсь я, подтянувшись на руках и сев на койке.

– Фуга.

– Что за фуга? – снова спрашиваем мы хором с Анжелой.

– Есть такой термин, разновидность амнезии. Явление редкое и обычно длится несколько часов, дней. Самый длительный случай фуги наблюдался в течении нескольких месяцев. Ваш же… Длился два года.

– Бред какой–то, – бормочу я, потерев затылок, – Что это за фуга такая?

– Во время диссоциативной фуги пациент забывает свою прошлую жизнь и… Начинает новую. Скорее всего, вы слышали о случаях, когда люди резко уезжают в другое место, меняют документы, работу и ничего не помнят о своём прошлом. Некоторые врачи считают это расстройство памяти чем–то вроде раздвоения личности, – Георг быстро осекается и добавляет, – Но это не доказано, естественно.

– То есть, я псих?