Коллекционер бабочек в животе (СИ)

— Нет! Скоро выставка и она должна быть там… со мной…

— Ну сам смотри, тебе виднее, мой милый,— лукаво улыбнулась Нелли и подцепила вилкой одну из сахарных бабочек, украшающих десерт.— Калиптра,— сказала она, посмотрев на Ренато. — Некоторые бабочки этого рода настоящие вампиры, прокалывая хоботком кожу, впиваются и сосут кровь.

— У людей?

— У людей реже, в основном у животных. Вот только цвет крыльев у них светло-коричневый, а ты ищешь тёмный, подходящий твоей вампирше окрас… Где ты взял эту красоту?— Нелли снова перевела взгляд на сахарную бабочку с торта. Бартоломео, хоть и печёт прекрасные десерты, но украшает всегда примитивно.

— Я заказал по интернету, а адрес сайта мне дал Бартоломео.

— Вот вы оба партизаны! Вечер сюрпризов продолжается? Ладно, не будем отвлекаться. Хорошо бы вспомнить название какой-нибудь чернокрылой бабочки… Ой, я кажется знаю!— вскрикнула радостно Нелли, довольная своей памятью. — Вспомнила! Правда по-русски она называется не очень красиво, я даже не знаю, поймёшь ты или нет.

— Скажи по-итальянски!

— Lutto, кажется так переводится слово «траур».

— Да-да, правильно! А-а-а, «бабочка в трауре» — такое название?

— Почти, только — траурница. И всё из-за тёмно-вишнёвого, почти чёрного цвета. Но, по краю крылышек проходит светло-жёлтая лента и рядом с ней ряд голубых пятен. Красота сногсшибательная, обязательно посмотри фотографии. Ты мне сразу скажешь, что я попала в точку, потому что латинское название этой бабочки Nymphalis antiopa, и переводится оно как царица амазонок!

— Царица?

— Да по-итальянски, что царица, что королева — одинаково! Миф про Антиопу и Тесея помнишь?!

— Помню, что Тесео убил Минотауро,— на итальянский манер ответил Ренато, изменив окончание имени героя древнегреческих мифов и критского чудовища из подземного лабиринта в Афинах.

— А про один из подвигов Геракла ты помнишь?… Или как он там на итальянском — Ercole?!

— Да!

— Прекрасно! Значит ты понял о ком я?

— Конечно!

— Геракл отправился за поясом Ипполиты, королевы амазонок,— начала Нелли.

— Там непонятно всё,— пожал плечами Ренато.

— Ну-ка, ну-ка, рассказывай, мой хороший, я страсть как люблю мифологию!

— Было три сестры амазонки.

— Это я знаю: Ипполита, Антиопа и ещё…

— Меланиппе,— Ренато снова изменил окончания имён на итальянский манер.

— Да, точно, Меланиппа! И?

— Ипполита была королевой, но Ерколе её убил, а других взял в плен. Мелланиппа отдала ему пояс и он её отпустил, Антиоппу он подарил Тесео, как трофео…

— Трофей,— поправила его Нелли, еле сдерживаясь чтобы не рассмеяться.

— Я читал, что Ипполита назвала себя именем сестры.

— Подожди, я совсем запуталась! Геракл убил вместо Ипполиты её сестру Антиопу?

— Да!

— Тогда получается, что жена Тесея была настоящая королева?

Ренато одобрительно кивнул и добавил:

— Она влюбилась в Тесео и сказала, что она Антиопе, потом у них родился сын Ипполито.

— Ладно, чёрт с ней, с этой мифологией!— воскликнула Нелли.— В любом случае, латинское название бабочки мы поменять не сможем, но согласись, что «Царица амазонок» — это подходящее имя для твоей Лины? Regina delle amazzoni… Правильно?

— Да!

— Кра-со-та! По-моему, всё совпало!

— Diavolo!— выругался Ренато. — Надо было рассказать тебе и делать другие фотографии!

— Да перестань ты,— махнула рукой Нелли. — Уверена, что у тебя получились прекрасные снимки и без того, чтобы наряжать девушку в костюм амазонки.

— Нет, я хочу переделать!

— Ты не успеешь, Ренато, не горячись! До выставки осталось несколько дней…

— Quattro,— он показал Нелли четыре пальца. — Я успею!

— А афиши? А галерея? Фотографии в рамках… проявка, распечатка… Ты сумасшедший!

— Я знаю, но я хочу попробовать!— Ренато засобирался и, обняв Нелли крепко на прощание, поцеловав ей обе руки, поспешил к выходу.

Лина. Nimphalis antiopa

В квартире царила тишина и кромешная тьма. Ренато зажёг в зале свет. Всё было на своих местах, включая стеклянную посуду в буфете и картины на стенах. Декоративные статуэтки на современном комоде, и даже зеркало, висевшее над ним, было целым, хотя можно было ожидать чего угодно. Во всяком случае Ренато был готов ко всему, кроме идеального порядка.

— Лина, ты тут?— крикнул он. — Ли-на!— но в ответ снова тишина. Ренато стоял посреди зала и не решался идти в спальню. Воображение художника рисовало в голове древнеримскую оргию переходящую в вакханалию, во главе которой была ненасытная Лина и бог плодородия Приап. Последний на всех картинах и скульптурах выделялся всегда огромного размера фаллосом в состоянии эрекции.