Коллекционер бабочек в животе

– Лину, как и этих бабочки, привлекает запах кислого и сладкого брожения,– отметил про себя Ренато, и с улыбкой допил оставшееся в бокале вино. Сладко зевнув, он встал и пошёл в спальню, где снова, откинув покрывало, завлекала его своим обнажённым телом прекрасная «королева амазонок». Он прилёг тихонько рядом, и стал целовать плечо девушки. Единственный включённый ночник, с противоположной стороны кровати, еле освещал спальню и Ренато потянулся, чтобы включить ещё один, на прикроватной тумбочке. Ему нужно было больше света, но не очень яркого – просто хотелось видимости отражения в зеркале. Сейчас он был полон сил, с лихвой достаточных на всю ночь, для удовлетворения любых желаний Лины, но она продолжала спать. А он хотел её, целуя, лаская, возбуждаясь всё больше и больше, до того самого момента, когда разум сходит с орбиты и улетает в открытый космос. В такие моменты становится неважен процесс возвращения в себя, ведь душа обитает в ином измерении. И снова они – бабочки, вырвавшиеся из телесного кокона, разлетаются, в надежде, что ощущение полёта никогда не закончится. Ренато стонал от перевозбуждения напористо проникая в Лину, и она постепенно начала двигаться с ним в такт, медленно приходя в себя. Ещё немного и они поменяют позу, чтобы получить передышку, иначе оба придут к «финишу», и она – царица амазонок – снова уснёт. Ренато остановился, когда девушка готова была закричать, взорваться изнутри вулканом и низвергнуть «лаву» наружу. Он начал целовать её, опускаясь всё ниже, но она моментально сжала его бёдра обеими ногами, не давая выйти.

– Хочу тебя… хочу, не останавливайся, милый,– шептала она еле слышно и продолжала сама, как змея, извивать под ним, пока не достигла предела, пока не провалилась куда-то в небытие, а после взлетела выше облаков.

Ренато едва не кончил в неё, успев в последний момент зацепиться за единственную здравую мысль, что детей он пока не хочет, даже от царицы амазонок.

Лина давно ослабила хватку и смотрела на него сквозь полуоткрытые веки. Красавец Ренато, как повзрослевший бог любви Амур, был притягателен и хорош до умопомрачения. Девушке не хотелось думать, что он когда-нибудь исчезнет из её жизни и будет вот так же, может даже и на этой кровати, любить другую до полного изнеможения. Лина прикусила нижнюю губу, почти до крови, чтобы отвлечь внимание от колючих мыслей и заменить их другой болью. Тяжело вздохнув, она повернулась на бок и закрыла глаза. Ренато не мог оставить такую позу без внимания и, накинув на себя огромный махровый халат, пошёл за фотоаппаратом.

На шёлковой простыни лазурно-синего цвета, обнажённое загорелое тело Лины отражалось в объективе как янтарь в море. Потом, по этому фото, Ренато Рицци обязательно напишет портрет, а пока следовало спешить, до выставки оставалось совсем ничего – пять ночей и четыре дня. И эту ночь ему упускать совсем не хотелось, даже если объект внимания спал крепким сном.

– Клин клином вышибают!– вспомнил Ренато русскую пословицу и пошёл варить крепкий кофе.

Через полчаса Лина кое-как пришла в себя, выпив не только две чашки кофе, но и не меньше половины литра воды. После терпких, крепких, пусть и элитных вин, жажда мучила её не меньше, чем от любого другого алкоголя. Слегка побаливала голова, но и на этот случай у Ренато было проверенное средство – шипучие таблетки аспирина плюс апельсиновый сок.

– Завяжи глаза!– скомандовал он девушка, когда та оделась и допила антипохмельную смесь. Широкая повязка из тонкой натуральной кожи – это был несоответствующий атрибут образа, имитирующего костюм амазонки. У Ренато, от какой-то давней фотосессии, нашлись юбка и топ со шнуровкой, ещё и с меховой оторочкой. Костюм под стать амазонке, именно такой, каким его обычно представляют в кино, сшитый из лоскутов грубой кожи. Он частенько подбирал дорогие костюмы, платья и даже обувь, для некоторых, особо привлекательных моделей в одном элитном ателье, где можно запросто было найти любую одежду напрокат. Иногда забывал возвращать, и вещи продолжали висеть месяцами в его огромном гардеробе, пока владельцы ателье сами не напоминали о них.

Благо в эту ночь спонтанно нахлынувшее вдохновение не требовало от Ренато никаких особых заморочек. Даже обувь у Лины была соответствующей, она пришла к нему в гости в тёмно-коричневых замшевых ботфортах, ещё и на шнуровке.

– А зачем глаза завязывать?– наконец-то возмутилась она, до этого покорно позволяя надевать на себя всё подряд, включая несколько поясов с заклёпками и бахромой, и парочку хвостов из натурального меха на бёдра. В левом ухе красовалась серьга с красивым длинным пером, а на лоб повязана была плетёная тонкая косичка из замши, которую и закрыла повязка на глаза.