Коллекционер чудес

Дерек закрыл дверцу шкафа, помолчал несколько мгновений, собираясь с духом, а потом ответил:

— Моя коллекция. Все это принадлежало особо сильным ведьмам, которых я убил. Кроме Веры… там все было добровольно.

— Пригвоздил копьем к сухому дереву и срезал кусок кожи со спины… — прошелестела Аурика.

Ее тошнило. На мгновение ей показалось, что Дерек сейчас сядет рядом с ней на ковер, дотронется до руки или плеча, пытаясь как-то успокоить, и от ужаса она едва не перестала дышать.

— Это Мама Клер, — глухо произнес Дерек. — Я не хотел, чтоб ты это увидела. Прости.

— Но зачем? — Аурика подняла глаза, посмотрела на него: он был бледен и потрясен не меньше ее самой. — Дерек, зачем тебе все это?

Она не знала, как спрашивать, как себя вести и что теперь делать. По большому счету Аурика давно лишилась иллюзий относительно человека, с которым жила. Вангейнский палач не может быть нормальным. Но хранить волосы и кожу мертвецов — это было слишком.

— Это моя коллекция, — устало повторил Дерек. — То, чего я добился в жизни. Мои ордена за страшный труд. Память о том, через что я был вынужден пройти, чтобы стать собой.

Аурика поднялась с пола и слепо шагнула к дверям. Она понятия не имела, куда идет, — ей просто хотелось оказаться как можно дальше от этого места и от этого человека. Но Дерек окликнул ее:

— Не уходи.

Она обернулась, и он добавил:

— Не хочу, чтоб ты снова попала в неприятности.

Он взял с прикроватной тумбы оставленную папку с документами, ради которой и вернулся, и произнес:

— Уйти лучше мне.

Кабачок на окраине Эверфорта оказался вполне приличным: Дерек думал, что тут ошиваются обитатели городского дна, и был крайне удивлен, встретив в дверях директора единственной школы. Раскланялись, разумеется.

Устроившись в дальнем углу, он заказал графин коньяка, какую-то немудреную закуску и, выпив первую рюмку, подумал, что Аурика считает его больным ублюдком. Собственно, неудивительно. Душевно здоровые люди не станут хранить такие трофеи. Фетишизм подобного рода близок к некрофилии, и это было явной проблемой.

Дерек Тобби, старший советник инквизиции, психопат и извращенец. Аурика убеждена в этом, и она права.

Дерек и не собирался этого отрицать. Его увлечение нельзя было назвать естественным, но за многие годы он успел убедиться в том, что самые спокойные и порядочные люди хранят в тайниках души такое, рядом с чем его коллекция выглядит вполне безобидно.

Взять хоть Каролинга Люиса, математика королевской академии, доктора наук, который собирал дагеротипные снимки маленьких девочек. Любовался, так сказать, невинной ангельской красотой. Говорят, недавно он купил дагеротипный аппарат и принялся делать снимки невинных ангелов. Двойное наслаждение, что уж там.

Впрочем, что кивать на других, когда надо решать собственные проблемы — разгребать их, как загаженный хлев…

Дерек и сам не понял, как за его столом вдруг появилась Вера. Вроде бы ее не было, а три рюмки спустя уже сидит, небрежно положив на стол ридикюль, расшитый жемчугом, и официант ставит перед ней бокал подогретого вина.

Помнится, этот ридикюль Дерек подарил ей после свадьбы. Иногда ему думалось, что после их расставания Вера выбросила все, что напоминало о бывшем муже. Она наконец-то могла быть счастлива с тем, кого любила задолго до встречи с Дереком, так зачем хранить то, что вызывает неприятные воспоминания?

Но вот надо же, не выбросила. Носит с собой.

— Мне мерещится? — поинтересовался Дерек.

Вера обворожительно улыбнулась, сделала глоток из бокала и поморщилась: слишком крепко. Не на ее тонкий вкус.

— Нет, — ответила Вера, скользнула языком по аккуратно подкрашенным губам, слизывая винную каплю. — Разобралась со своим северным делом, уезжаю в десять вечера.

Дерек покосился на темный циферблат на стене: половина первого. Интересно, как именно Вера планирует скоротать этот день? Неужели не в самой приятной компании бывшего мужа?

— Аурика нашла мою коллекцию, — устало сообщил он.

Вера понимающе кивнула.

— Должно быть, потрясена, — предположила она.

Дерек осушил очередную рюмку, отметил, что мир начинает наполняться глухой хмельной тишиной, а к щекам подкатил румянец, значит, самое время заказать второй графин.

— Да. Потрясена.

Вера улыбнулась. Заботливо погладила Дерека по руке — он поймал себя на мысли о том, что несколько дней назад душу бы продал за такое незатейливое прикосновение.

— Она тебя любит, — промолвила Вера с тихой, но неколебимой уверенностью. — Она сможет жить дальше с такими знаниями.

— Ты, помнится, испытала определенный душевный трепет, когда увидела ее, — произнес Дерек и поспешил уточнить: — Мою коллекцию. Я понимаю, что она пугает всех, кроме меня.

Он вспомнил тот вечер, когда показал Вере содержимое сундука, — они тогда были веселы, пьяны и почти счастливы, и Вера почти не испугалась, словно ожидала чего-то в этом роде. Инквизиторам будто бы по чину положено хранить страшные трофеи и рассматривать их долгими зимними вечерами.