Коллекционер закрытых книг

Вот тебе и Гриб! Оказывается, она шпыняла не простого судмедэксперта, а профессора, автора научных трудов и доктора медицинских наук. И в глаз дала не кому-нибудь, а светилу науки. Костяшки на руках заполыхали огнем, словно их перцем натерли. Как же она на регалии в бланке экспертизы не обратила внимания? Ведь подумала, что фамилия нового сотрудника знакомой кажется, но решила, что у нее ассоциация с именем одного из персонажей «Семнадцати мгновений весны» в голове крутится. Чуть не убила великого ученого! Ужас! Неудивительно, что медлительный Плешнер за такой короткий срок выдал ей полное экспертное заключение сложного случая. Теперь в его исключительной точности Елена Петровна не сомневалась. Говоря по совести, еще на осмотре места преступления Зотова отметила профессионализм Плешнера, но внутренний протест мешал воспринимать его всерьез.

– Видите ли, в чем дело… – Розочка договорить не успела, в гостиную вернулся Григорий Варламович.

– Ездить далеко приходилось, утомился, – торопливо пояснил он, уселся за стол и схватился за ложку. – Всегда мечтал рядом с домом работать. Обедать домой можно ходить. Благо Роза Варламовна у нас на все руки мастерица и балует меня всяческими кулинарными изысками.

– Кого ж мне еще баловать? – грустно улыбнулась Розочка и шмякнула в тарелку брата внушительную ложку сметаны.

Борщ Григорий ел с аппетитом, Зотова невольно залюбовалась судмедиком. Она частенько ловила себя на мысли, что всегда оценивает, как мужчина ест. Ее бывший муж, любитель кактусов, пищу глотал без всяких эмоций, словно пресную лепешку жевал, и никогда не говорил «спасибо» или «вкусно». В отместку Зотова перестала его кормить. А на прощанье все-таки встала к станку и приготовила ему салат… из обожаемых колючек. Позже полковник, который ухаживал за Еленой Петровной с серьезными намерениями, метал еду в рот как пулемет, после трапезы отдавал честь и вытирал руки о скатерть. Тогда Зотова перестала стелить скатерть на стол и полковник ушел, решив, что Елена Петровна его разлюбила. Глупый, она и не любила его никогда. Как и скатерти. Варламов… Варламов ел мало, но все, что она предлагала. Даже пельмени, которые ненавидел. И сам ее кормил, кажется, получая от этого удовольствие. И подавал завтрак в постель. И кофе великолепный варил. И замуж ей предложил… Она не пошла. Потому что слишком сильно его любила, сволочь такую. А вот Плешнер ест интеллигентно. Елена Петровна вдруг подумала озадаченно: «А при чем тут вообще Плешнер?»

– Вкусно. Розочка отличный кулинар! – Поймав странный взгляд гостьи, Плешнер смутился и отправил сестрицу на кухню за горячим.

Борщ действительно был великолепен, Елена Петровна и не заметила, как за размышлениями уплела тарелку. Давненько она домашнего не ела. Столовская еда, бутерброды на бегу да пельмени на ужин, и как результат – попа размером с аэропорт Шереметьево.

– Болит? – поинтересовалась Елена Петровна, указав рукой на глаз. После вкусной еды совесть стала ее мучить с еще большей силой.

– Болит, собака, – не стал строить из себя рыцаря Григорий Варламович.

– Надо бы лед приложить.

– Обойдется, – махнул рукой Плешнер, и его смоляные кудри заплясали на голове как студень.

«Забавно, профессоров в кино изображают именно такими странными чудиками», – подумала Зотова. Прямо «Назад в будущее» номер два, только колер другой. А в общем-то, Плешнер даже симпатичный. Если его сводить в парикмахерскую и одеть нормально. В отличие от сестры, аккуратной милой дамы, Григорий Варламович выглядел запущенным беспризорником. Уж насколько сама она, Елена Петровна Зотова, не слишком озабочена своим внешним видом, но и то стиль одежды судмедика приводит ее в ужас. Растянутый свитер, брюки явно из наследства дедушки. Кепка кошмарная. Где только Плешнер ее отрыл? Снял с трупа какого-нибудь горца?

– Так о чем вы собирались мне рассказать? – спросила Елена Петровна, сдерживая улыбку.

– Когда?

– Когда мы шли к вам в гости. Вы сказали, что у вас есть для меня любопытная информация.

– Информация о чем? – поинтересовался Григорий Варламович.

Зотова обреченно вздохнула и терпеливо напомнила:

– О деле. О гибели актрисы Полярной.

Плешнер пожал плечами и глубоко задумался. Так и сидел, пока из тяжких дум его не вытащила Розочка, которая торжественно внесла в гостиную поднос с запеченной рыбой с картошкой. Хозяйка плюхнула на тарелку брата целого карпа, вторую рыбину разделила странным образом: себе положила голову, а Елене Петровне остальную часть.

– Если бы знала, что вы в гости к нам заглянете, приготовила бы что-то другое, – сокрушенно заявила она, тыкая вилкой в рыбий глаз. Елене Петровне стало неловко.

– Напрасно беспокоитесь. Я рыбу очень люблю, однако вы мне слишком много положили. Боюсь, не осилю, так что…

– Осилите! – перебила ее Розочка. – А вот на мою голову даже и не смотрите. Не дам! Это мое любимое блюдо, особенно мозги.

– На ваши мозги я не претендую, – рассмеялась Елена Петровна.

– Вот и славно, – улыбнулась сестра Плешнера. – Еще я люблю куриные гузки и бараньи семенники. Гриша говорит, что у меня извращенный вкус.