Коллоидный Мир

— Нахожу, уважаемый, что моё поведение — не ваше дело. А ваше — ярлык. Либо вы отказываетесь выполнять “порученное Благим Императором дело”? — процитировал я слова чина при появлении.

Перекосило его совсем художественно, но кивнул он уже писцу. И тот, под моим заинтересованным взглядом, стащил с себя пятнистый, коричнево-рыжий короб, положил ладонь себе на лоб, вторую запустил в недра короба и замер. А, через три минуты, короб изрыгнул костяную пластину с надписью глаголицей.

— Имперская канцелярия подтверждает ваше право, Стригор Стрижич, прощайте, — выдал чин, приняв табличку, хлопнув по ней ладонью и потопал к складской башне.

А конюшня там, мимоходом припомнил я, вглядываясь в пойманную пластину. Последнюю чин метнул, видно в ответ за “глаз под ноги”. Ну и хер с ним — я реально не знал местных правил “вежества”, а модель “тупого аристократа из Жопы Мира” была вполне в стригорьем стиле.

На табличке пребывала надпись следующего содержания (которую реципиент, похоже, хрен бы смог полностью прочесть):

Сим удостоверяется право и долг Стригора, урождённого Стрижича, на защиту и кормление владения “Болотный Лог”. Право явлено правом Силы, засвидетельствовано дьяком Имперской Канцелярии Добронилом Всебитичем.

И всё, ни даты, ни черта подобного. Правда, некая эфирная хрень присутствует, “сердцем чую”.

Тем временем, слуги чина вывели из конюшни его… ну, можно назвать, скакуна, хотя можно и не говорить. Ну реально, смешная тварюшка — головы почти нет, длинное тело с “выемкой” по линии спины, на длинных, согнутых суставами выше тела, ногах. И кожистый капюшон “от зада”, как зонтик, прикрывающий впадину, куда уместились чин с телохранителем и писцом. Ну и ушуршала тварюшка, сопровождаемая бегущими слугами.

Забавно, но ведь как “дорогу держит”, отметил я “ровность” положения седоков, невзирая на активную работу четырёх согнутых лап.

Так, эти вроде свалили, отметил я с некоторым облегчением замыкание “подъёмных ворот-моста”. Вообще, понять бы, как взаимодействовать с управителем — не думаю, что в условиях феодальщины его функция ограничивается “автоматическими дверьми”.

Ну да ладно, стукнул я Индрика по хребтине, с мыслеэмоцией “домой”. На что получил он зверюги косящий взгляд и ответную эмоцию: “совсем дурак хозяин!”

После чего зверь сдал назад и оттопырил набочную “живую сумку”. Это да, признал я, совсем дурак. И извлёк Росси с обоймами.

После чего Индрик потрусил к конюшне — разберётся, да и слуги обиходят. А я потопал к господскому дому — наконец “сесть и разобраться”, а то бардак.

Правда, сразу не удалось — за открытой, как и ворота, щупальцами дверью, меня ожидала девица. Весьма приглядная, причём, согревающая ложе Стригору время от времени, судя по воспоминаниям.

— Блага вам, Стригор Стрижич, — совершила девица телодвижение, от которого, с учётом её обнажённости, у меня чуть не “выкатилось” снова. — Гости не появятся?

— Уехали, — бросил я. — Пряталась? Приставали? — нахмурил я брови.

— Руки тянули, но я не далась, — был мне ответ.

— Ну и хорошо. Я к себе.

— Надо вам что, Стригор Стрижич? — поинтересовалась девица.

И, как показала память, без “двойного дна”. Просто спрашивала, не принести ли перекусить и прочего.

— В срок есть буду, — бросил я, идя по памяти к винтовой лестнице.

И тут было главное — не мешать рефлексам тела. По памяти я буквально взлетел по винтовой лесенке из коралла, а вот пробовал бы понять — непременно бы навернулся.

Второй этаж был, по сути, полностью “господскими покоями”. Пол был не “травяным”, а шерстяным, заваленным шкурами добытых тварей. Последнее было “геморроем” слуг, но “богато и доблестно”. Ложе также было застелено шкурами, несколько коробов. Один был с деньгами — костяными пластинками, напоминающими структурой “ярлык”, но гораздо меньше. Несколько коробов с мехами “про запас” и частями тварей типа зубов и прочего подобного. И пара коробов с некоей хренью, о которой Стригор ни черта не знал.

Широкое окно-щель было прикрыто аналогом “зонтичного листа”, а ночное освещение обеспечивали пузыри, в темноте начинающие светиться, но прекращающие это делать после щелчка по ним. Обычно этим занималась служанка, ложащаяся на ложе Стригору. И, на удивление, понял я, далеко не всегда сношаемая. А в деревнях — иной раз и по три-четыре бабы, припомнил я постельные подвиги реципиента, но забил и на это — надо снять доспех и разбираться по порядку.

Доспех снялся без проблем, просто стёк и скукожился мешком у ног, а я рефлекторно положил тёплую тряпку на короб. Присел на край ложа и… впал в некоторый ступор. Ну реально, дел столько, что непонятно, за что браться и о чём думать. Хотя… испачканная кровью морда. Был некий рефлекс, который я подавил, а теперь интересно, что это.