Коллонтай. Валькирия и блудница революции

Если не согласны с этой тактикой, черкните тотчас 2 слова.

Если согласны, возьмитесь перевести (1) манифест ЦК (№ 33 "Социал-Демократа") и (2) бернские резолюции (№ 40 "Социал-Демократа") на шведский и норвежский и снестись с Хеглундом, — согласны ли они на такой базе (из-за частностей, понятно, мы не разойдемся) готовить общую декларацию (или резолюцию). Спешить с этим надо сугубо.

Итак, жду ответа.

Всяческие приветы.

Ваш Ленин*.

Получив это письмо, Коллонтай записала в дневнике: "Мне больно вообще за всех, до отвращения, до гадости, до злобы больно — хочется возненавидеть человечество, чтобы не было так больно. Ведь подлое, а главное, глупое оно. Какое глупое!*

В начале августа поступило очередное ленинское письмо: "Дорогая A.M.! Очень рады мы были заявлению норвежцев и Вашим заботам о шведах. Дьявольски важно было бы совместное интернациональное выступление левых марксистов! (Принципиальное заявление — главное и пока единственно возможное.) Роланд-Гольст, как и Раковский (видали его французскую брошюру?), как и Троцкий, по-моему, все вреднейшие "каутскианцы" в том смысле, что все в разных формах за единство с оппортунистами, все в разных формах прикрашивают оппортунизм, все проводят (по-разному) эклектицизм вместо революционного марксизма.

Ваша критика проекта декларации, по-моему, не показывает (если я не ошибаюсь) серьезных расхождений между нами. Я считаю ошибочным теоретически и вредным практически не различать типов войн. Мы не можем быть против национально-освободительных войн. Вы берете пример Сербии. Но, будь сербы одни против Австрии, разве мы не были бы за сербов?

Гвоздь дела теперь — борьба между великими державами за передел колоний и подчинение мелких держав.

Война Индии, Персии, Китая и т. п. с Англией или Россией? Разве мы не были бы за Индию против Англии etc.? Называть это "гражданской войной" неточно; явная натяжка. Крайне вредно растягивать понятие гражданской войны до чрезмерности, ибо это затушевывает гвоздь дела: войну наемных рабочих против капиталистов данного государства.

Именно скандинавы, видимо, впадают в мещанский (и захолустный, kleinstaatisch (мелкогосударственный. — нем.)) пацифизм, отрицая "войну" вообще. Это не по-марксистски. С этим надо бороться, как и с их отрицанием милиции.

Еще раз привет и поздравление за норвежскую декларацию!

Ваш Ленин".

Но Коллонтай в тот момент была ближе позиция Бухарина. Она писала в дневнике: "Бухарин мне пишет: "Ленин уперся в стенку самоопределения наций. Он в плену этой идеи". Бухарин прав. Если стоять за самоопределение наций, тогда логически надо стоять и за "защиту отечества". И тогда начинается "сказка о белом бычке". Неужели Ленин будет стоять за этот лозунг? <…> Наш лозунг сейчас должен быть: долой самоопределение наций!.. <…> Ненавижу шовинизм, национализм и не верю, что пролетариату надо бороться за национальное самоопределение. На что это ему?"

Но как личность Ленин все больше привлекал ее. Тут же она писала: "Меня тянет "влево", и потому сейчас голос Ленина мне понятнее и ближе. <…> Хочу узнать поближе <…> Лениных. Меня лично к ним обоим тянет… Взволновало раздраженное письмо Ленина и его листовка, посвященная "национальному самоопределению". Он за самоопределение наций. И как-то упорно, именно упорно <…> проводит свой взгляд. Но быть последовательным приверженцем теории самоопределения наций не значит ли дойти до защиты отечества, до милиции? <…> В лозунгах Ленина много ошибок. А. полностью со мной согласен".

Любовь же в тот момент как-то отошла на второй план. Александра подумала, что любовь только отвлекает ее от революции. "Все думаю о том, — записывала Коллонтай в шведском дневнике, — сколько сил, энергии, нервов ушло на "любовь". Нужно ли это было? Помогло ли в самом деле выявить себя, найти свой путь? Чувствую себя эти дни ужасно "древней", <…> точно и в самом деле жизнь позади. Или <…> именно в этом году перевалила гору жизни и начинаю медленно, медленно спускаться по тому незнакомому уклону горы, где ждут незнакомые горести, печали, препятствия и житейские трудности. Быть может, и радости, но другие, не те, что были.

Любовь! Сколько ее было! Заняла полжизни, заполнила душу, полонила сердце, ум, мысли, требовала затраты сил. <…> Зачем? Что дала? Что искала в ней? Конечно, были и трудные минуты. На нее все же ушло слишком много творческих сил.

В области любовных переживаний все испытала. Какие разные были положения и на каком различном фоне! Крым, Кавказ, Париж, Лондон, швейцарские вершины. <…> Конгрессы… Пестрая жизнь. Красочный дом! А итог?"

Ее денежные дела шли все хуже и хуже. Платных лекций не было, а за статьи теперь платили гроши. И вдруг германская левая секция американской социалистической партии пригласила ее в многомесячное лекционное турне по Соединенным Штатам. Александра надеялась на весьма приличные гонорары. Но просчиталась.