Коллонтай

— Я никогда не даю личных интервью, но от имени своей фракции могу заявить, что мы прилагаем усилия к скорейшему открытию Учредительного собрания… Когда Учредительное собрание покажет, что готово идти по единому пути с нашей передовой революционной демократией, мы его, конечно, поддержим. Если же оно разойдется с нами и выскажется против немедленного мира, против социализации земли, против установления рабочего контроля над производством, то мы займемся «очищением» его от тех членов, которые стоят поперек дороги стремлениям трудовых масс, измученных трехлетней бойней… Если и этого окажется недостаточным — мы его разгоним и уже больше собирать не будем.

Из слов Спиридоновой следовало, что мнение миллионов людей, которые проголосовали за другие партии и другие позиции, для нее значения не имело. И пока она была у власти, ее это не смущало. Но восторжествовавшее в Советской России презрение к чужим мнениям погубит и ее…

Опрошенный журналистами член ЦК партии большевиков Иосиф Виссарионович Сталин-Джугашвили держался крайне осторожно:

— Если большевики окажутся в меньшинстве в Учредительном собрании, они останутся в нем для внутренней органической борьбы… Левые элементы Учредительного собрания, в том числе и большевики, не собираются срывать Учредительное собрание, что было бы неразумно и непатриотично…

Прапорщик Михаил Александрович Лихач был избран депутатом от Северного фронта. Председатель солдатского комитета 12-й армии, он представлял партию эсеров:

— Что касается армии, то фронтовики, безусловно, за Учредительное собрание. О разгоне Учредительного собрания вооруженной силой, взятой с фронта, не может быть и речи, ибо такой силы там не найдется. В первую очередь должен быть поставлен вопрос о мире, но, само собой разумеется, в общеевропейских рамках.

«Чем ближе открытие Учредительного собрания, — писал будущий партийный публицист, а тогда враг большевиков Давид Иосифович Заславский, — тем больше разгуливается эта свирепая вакханалия обысков, арестов, расправ… Есть желание застращать врага, ошеломить его арсеналом всяческого оружия и самой отборной ругани… Дикари бьют в барабаны изо всей силы, кричат, шумят перед сражением, чтобы запугать врага. Они раскрашивают свои лица, чтобы придать себе грозный вид. Они прыгают и танцуют.

Но пусть Ленин и Троцкий перестанут танцевать на манер воинственных индейцев. Скальпы на воротах Смольного и свирепые рожи верных краснорожих не испугают. Они раздражают своим оскорбляющим Россию идиотизмом. Учредительное собрание пришло. Встаньте, господа, и прекратите ваши жестокие глупости».

Дыбенко и его коллеге по наркомату Николаю Ильичу Подвойскому поручили организовать разгон Учредительного собрания. Павел Ефимович сам был избран депутатом Учредительного собрания, но не дорожил мандатом. Дыбенко вызвал в Петроград несколько тысяч матросов, которым туманно объяснил, что ожидаются контрреволюционные выступления и придется спасать столицу от врагов.

Первое заседание Всероссийского Учредительного собрания проходило 5 января 1918 года в Таврическом дворце, окруженном Красной гвардией. Сам дворец заполнили вооруженные матросы и латышские стрелки. Депутаты, оказавшись в таком окружении, почувствовали себя неуютно. Но они не предполагали, что российский парламент просуществует всего один день…

Ленин и другие видные большевики приехали на открытие первого заседания Учредительного собрания. Председатель Совнаркома расположился в правительственной ложе. По словам Владимира Бонч-Бруевича, вождь «волновался и был мертвенно бледен, так бледен, как никогда. От этой совершенно белой бледности лица и шеи его голова казалась еще большей, глаза расширились и горели стальным огнем… Он сел, сжал судорожно руки и стал обводить пылающими, сделавшимися громадными глазами всю залу от края и до края ее». Председатель ВЦИКа Яков Михайлович Свердлов огласил «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Его предложение утвердить декларацию эсеры и меньшевики отвергли. Признавать советскую власть депутаты не считали правильным, ведь им избиратели поручили определить государственный строй России и решить, кому управлять страной.

Ленин убедился, что этот состав парламента не поддержит большевиков, а, следовательно, будет только мешать советской власти. От имени фракции большевиков заместитель наркома по морским делам Федор Раскольников объявил, что большинство Учредительного собрания выражает вчерашний день революции:

— Не желая ни минуты прикрывать преступления врагов народа, мы заявляем, что покидаем Учредительное собрание с тем, чтобы передать советской власти окончательное решение вопроса об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания.

Уезжая вечером, Ленин распорядился выпускать всех, кто пожелает уйти, но никого назад не впускать. В половине третьего ночи дворец покинули и левые эсеры, вступившие с большевиками в коалицию, оказавшуюся недолговечной (см.: Военно-исторический журнал. 2001. № 3).