Коллонтай

Возмущенный Ленин отозвал Дыбенко с фронта. 16 марта он был снят с поста наркома. Павел Ефимович пытался сделать вид, будто его отставка — результат политических разногласий, и заявил, что уходит из правительства в знак протеста против Брестского мира. В его заявлении говорилось: «Стоя на точке зрения революционной войны, я считаю, что утверждение мирного договора с австро-германскими империалистами не только не спасает Советскую власть в России, но и задерживает и ослабляет размах революционного движения мирового пролетариата. Эти соображения заставляют меня как противника утверждения мира выйти из Совета Народных Комиссаров, а потому слагаю свои полномочия народного комиссара по морским делам и прошу назначить мне заместителя».

Текст заявления Павлу Ефимовичу написала Александра Коллонтай, которая действительно не согласилась с готовностью Ленина подписать мирный договор на любых условиях немцев.

Третьего марта 1918 года советская делегация заключила договор с Четверным союзом. Ехать в Брест-Литовск никто не хотел. Уговорили члена ЦК Григория Яковлевича Сокольникова, будущего наркома финансов. Поставив свою подпись на документе, он заявил:

— Мы ни на минуту не сомневаемся, что это торжество империализма и милитаризма над международной пролетарской революцией окажется временным и преходящим.

Первая мировая война для России закончилась. 22 марта договор был ратифицирован германским рейхстагом. А в России бушевали страсти. 6 марта открылся VII экстренный съезд партии. Коллонтай получила слово 7 марта вечером на третьем заседании и произнесла пламенную речь против мира с кайзеровской Германией:

— Товарищи, этот мир, если он будет ратифицирован, едва ли будет представлять нечто большее, чем бумажку, которую подпишут обе стороны, с тем, чтобы ее не соблюдать… Может быть, товарищи, которые стоят за подписание мира, рассчитывают именно на то, чтобы в этот короткий промежуток времени передышки собрать силы и напасть на врага… Но я думаю, что сама жизнь не дает возможности этой передышки… Будет ли подписан мир или нет, но мы должны сказать, что сейчас уже началась другая война, определенная, ясная война белых и красных. Мы видим перед собой эту разрастающуюся войну, которая прежде всего выявилась в Финляндии и сейчас уже перекидывается в Швецию… Сейчас подписание мира явилось бы предательством перед Финляндией, перед той войной, какая там идет и которая перебрасывается, несомненно, в другие страны, потому что, как вы знаете, за белогвардейцами Финляндии сейчас стоит Швеция… Мне пришлось в эту краткую неудачную поездку быть там, и Швеция уже открыто наступала на Аландские острова. Там уже чувствуется ясно дыхание этой нарастающей и крепнущей с каждым днем борьбы, новой войны красных и белых… Там даже ставился вопрос об аресте всей нашей делегации, — это, собственно, к делу не относится, но это характеризует настроение… Мы должны использовать этот момент, создавая интернациональную революционную армию. И если погибнет наша Советская республика, наше знамя поднимут другие. Это будет защита не отечества, а защита трудовой республики. Да здравствует революционная война!

С этими словами Александра Михайловна сошла с трибуны. Зал откликнулся аплодисментами. Но эта речь ей дорого обошлась. Ленин не включил ее в список членов ЦК, и она утратила высокий партийный пост.

При избрании в ЦК только Ленин и Троцкий не получили ни одного голоса против. Съезд изменил название партии. Российская социал-демократическая рабочая партия большевиков — сокращенно РСДРП(б) стала называться Российской коммунистической партией с добавлением в скобках «большевиков» — РКП(б).

Четырнадцатого марта созвали IV чрезвычайный съезд Советов. Он шел три дня. Многие видные большевики возмущались Брестским миром. Левые эсеры проголосовали против ратификации. В итоге: 785 голосов было отдано за ратификацию мира, 261 против, 215 делегатов воздержались. В знак протеста наркомы от партии левых эсеров вышли из правительства.

Дыбенко арестовали прямо во время работы съезда Советов по требованию комиссаров нарвских отрядов и его бывшего заместителя и друга Федора Раскольникова. Павла Ефимовича обвиняли в том, что он беспробудно пил и в таком состоянии сдал Нарву немцам. На защиту Дыбенко встала его жена. Она сражалась за него столь же безоглядно и решительно, как и против Брестского мира на VII съезде партии и IV съезде Советов.

Восемнадцатого марта представитель французской военной миссии в России Жак Садуль встретил Александру Михайловну возле гостиницы «Националь». «Остановившись перед тележкой, она покупала какие-то фрукты, — писал он. — За последние два месяца она постарела лет на десять. Государственные заботы или ее замужество с суровым Дыбенко? Сегодня она мне кажется особенно уставшей и отчаявшейся.