Коло Жизни. Бесперечь. Том 1

Малой зябью пошла одна из зеркальных стен и из нее выступили по первому Небо, а следом Дивный оба в серебристых сакхи и в своих могутных венцах, в навершие коих у первого находилась миниатюрная Солнечная система, а у иного золотой диск.

– Как долго, – недовольно отметил Асил, увидев отражение братьев в зеркальной стене напротив. – Сколько право можно тянуть… Мы уже вас тут заждались.

– Просто Дивный припозднился, – незамедлительно пробасил Небо и направился к креслу, что стояло слева от Першего, при этом нескрываемо тревожно оглядев его лицо, почти лишенное положенного золотого сияния.

Дивный на малеша остановившись подле кресла Асила, оглядел его чудную пятнистую поверхность, изрытую углублениями и приправленную вздутиями и чуть зримо качнув головой, по теплому молвил:

– Кто ж интересно сотворил такую невидаль?

– Стынь, – незамедлительно ответил Перший, и полюбовно оглядел прибывших братьев, с особой нежностью воззрившись на самого младшего из их четверки. – Он все еще дитя… все ребячится, наш бесценный малецык.

– А я соглашусь с мнением Вежды, – Небо сказал ту молвь довольно сухо, поелику все еще был огорчен, намедни выслушанными упреками от старшего брата по поводу состояния Огня. – Стынь, как и Темряй, не просто ребячатся, а колобродничают.

– Это ты, так говоришь малецык из-за выпущенных с маковки в сторону Земли болидов, об оных сказывал Огнь? – вопросил Димург и днесь губы его и вовсе растерявшие алый цвет, слегка побуревшие живописали довольство. Старший Рас неспешно опустившись в кресло, резко кивнул. – Но поверь мне, драгоценный мой, я о том забыл тебе давеча сказать, – продолжил свою речь Перший и теперь ярко блеснули светом его темно-карие очи, где радужки полностью поглотили и без того тонкий окоем желтовато-белой склеры. – Темряй, как оказалось был ни при чем, абы проказничал только Стынь… Малецыка, Темряя, на тот момент даже и не было на маковке, он управлял в соседних системах Аринье и Шуалине… И не доглядел за нашим озорником… Когда же получил предупреждение от Усача. Понеже Усач послал его не на маковку, как содеял Огнь, а направленно на Темряя, весьма тому ребячеству Стыня и собственному недогляду расстроился. И это хорошо, что жизнеутверждающий Стынь смог отвлечь нашего бесценного малецыка от тех неприятных мыслей. Однако, – Димург перевел взор на Дивного. – Я уже давно не виделся с моим любезным младшим братом… и коли он желает, хотел бы его поприветствовать.

Перший, днесь оперся ладонями об облокотницы кресла, где разом утонули почти полностью перста в ершистых облачных скученностях, и медленно поднявшись с сидения, испрямился. Он все также не торопко, оно как был весьма утомлен, протянул навстречу Дивному, единожды оторвавшиеся от локотников руки, тем самым жестом призывая к себе. И младший из четверки Богов незамедлительно ступил вперед, да торопко приблизившись к Димургу, прижался к его груди, тем самым совсем на немного став и впрямь таковым маханьким братом… точнее не братом, а как сказал бы человек братушкой. Дивный нежно прикоснулся лбом к плечу Першего, а последний крепко обвив его руками, нескрываемо полюбовно дополнил, словно пред ним находился сын:

– Моя бесценность, так редко видимся… Я всегда так рад прижать тебя к себе, наш милый… любезный малецык.

Небо и Асил с не меньшим трепетом воззрились на обнявшихся братьев, и по лицам их, как и по фиолетовому своду залы, синхронно запульсировало сияние. Только по коже Богов золотое, а по своду в тон облакам голубо-зеленое.

– Ты, плохо выглядишь, Отец, – встревожено произнес Дивный, отстраняясь от старшего брата и заглядывая ему в лико. – Я согласен с Небо, ты слишком утомлен… если не сказать более того.

– Не тревожься, мой милый, – отозвался Перший и легохонько качнулся взад… вперед, вроде ноги его обессилев уже и не держали. Дивный спешно приобнял брата за стан и бережно придерживая, усадил в кресло, при чем таращившая свои изумрудные очи змея в венце Димурга, вельми ярко ими блеснула, вроде гневаясь той заботе. – Все уладится… просто надобно время, – дополнил прерывистую молвь Перший, и, опершись об ослон спиной, тягостно задышал, не просто носом аль ртом, а поверхностью всей кожи.

Дивный еще малость постоял подле своего старшего, все с тем же беспокойством и участием оглядев не только его, но и змею в венце, а после развернувшись направился к своему креслу. Он, как всегда делали Расы, и вовсе медлительно опустился на сидалище кресла, оперся спиной об ослон, положил руки на подлокотники и широко просиял, отчего взыгравшее на щеках золотое сияние выплеснулось на темно-русые усы, бороду длинную, спиралевидно закручивающуюся на концах в отдельные хвосты, придав ее отдельным волоскам лучистую коричневу.

– И сидеть на таких рыхлостях не больно удобно, – умягчено отметил Дивный. – А я понял… таковые пухлости драгость малецык сделал нарочно, чтобы мы долго у тебя Отец не задерживались.

Перший допрежь не сводивший взора с лица младшего брата, едва заметно качнул головой и не менее благодушно произнес: