Коло Жизни. Зачин. Том 2

Владелине, несмотря на желание, покуда еще было не позволительно иметь ребенка и оттого она не раз смотрела на ту разноволосую ребятню и вздыхала, презирая себя за собственную немощь. О чем иногда в слезах сказывала Огню, предполагая, что быть может она и вовсе пустая. Огнь немедля прижимал ее к себе, целовал в губы, опыхивал жаркостью своего тела и тем самым дарил успокоение и надежду. Владу дотоль берегли, здоровье ее было днесь под пристальным внимание не только альвов, но и бесиц-трясавиц принадлежащих печище Димургов и находящихся на маковке четвертой планеты. К которым на осмотр девочку по настоянию Небо все же приносили.

Вещунья Мудрая отсутствовала в Лесных Полянах почитай целое лето, и хотя за ней дюже тосковала девушка, Кали-Даруге удалось убедить последнюю в необходимости того отсутствия. Когда царица вернулась, первую кого она посетила была, конечно, рани Черных Каликамов. Кали-Даруга тогда вельми придирчиво ее осмотрела с ног до головы, чуть зримо искривила свои большие, толстые губы, вероятно, тем живописав улыбку, а после отпустила Вещунью Мудрую в сад к Владелине.

Кали-Даруга теперь учила девушку очень, как говорила она и считали Боги, надобному умению, так называемой подаче зова. По первому молодая женщина даже не поняла ни смысла данного обучения, ни того кто тот зов должен был принять и подать. Это был второй и самый важный этап обучения первый плоти, в каковой обитал Крушец. Поелику само снятие томления впоследствии, в следующих человеческих телах должно было полностью уступить место именно зову… Зову, который будет подавать Крушец в случае опасности, волнения или простой сцепки с Богами и Родителем. Досель порывистый, импульсивный зов Крушеца наносил урон здоровью Владелины, ноне же Кали-Даруга учила воспроизводить его таким образом, абы он не оставлял при подачи никаких последствий на плоти. Этот зов в дальнейшем, в следующей плоти, Крушец и часть его Влада должны были подавать основываясь на данном обучении, и потому оно стало таким важным.

Теперь рани, проводя занятия, выезжала с госпожой на зыбуше далеко в луга. Там нарочно для обучения была сооружена небольшая постройка. Восьмигранное деревянное строение обшитое гладким тесом и завершающееся невысокой шатровой кровлей с округлой маковкой в которой смотрелось узкое сквозное отверстие в самом центре. Потому находящийся внутри возведения человек мог чрез данное отверстие видеть клочок голубого неба. В постройке имелось три окна узких, одначе вельми долгих, и один ложный оконный проем. Стены внутри сооружения были опять же обшиты отполированными дщицами, покрытыми яркой голубой краской, как в целом и пол, и свод.

Владу вместе с Кали-Даругой входя в такое святилище, как величала его последняя, и располагаясь на специально для того принесенных низких подухах, принимала определенную позу, где на согнутых в коленях ногах лежали руки, а ступни слегка касались друг друга. Усаживаясь, таким побытом, Владелина смыкала очи, выпрямляла спину и слушала рани, оная то сидела супротив нее, то кружила по коло, единожды при том выдавая определенный гул, точно настраивая меж ней и кем —то нечто вроде связи. Девушке меж тем было надобно просто представить себе далекую космическую безбрежность, покрытую дымчатыми туманностями и настроиться на собственную суть, как это почасту было, стараясь стать единым целым с Крушецем.

Однако, весьма легко представляя себе космическое марное пространство долгие месяцы и даже годы, не могла настроить той единой связи с лучицей девочка. А все потому как у Крушеца не получалось правильно прикрыть мозг Владелины и с тем ровно, без рывков подать зов. Лишь в наступившем новом лете лучице удалось сделать все правильно и выбросить в пространство зов, а девушке уловить глухой и в то же время раскатистый отзвук сопровождаемый звяканьем колоколец и подпевающим им мягким свистковым наигрышем. Тот кто воспроизводил эту мелодию низко шепнул: «Крушец… Крушец… бесценный мой». И Владелина, вернее Крушец, поелику сие делал один он, также тихо или вспять вельми пронзительно и мощно проиграл, сызнова, что-то в ответ… В этот раз зов лучицы сопровождался однократным криком девочки, нынче не приносящего ей, как было дотоль, каких-либо физических болезней.

И тот же миг тело молодой женщины наполнилось такой благодатью, теплом и любовью вмале поглотившем и марность мироздания, и Крушеца. Девушка очнулась тогда уже в зыбуше, куда ее бережно перенесла и уложила, подперев под бока и голову маленькими подушками, да укрыв сверху легким одеялом, увозившая из святилища Кали-Даруга.

– Что это было? – едва шевеля от усталости губами, вопросила Владелина.

– Это был Родитель, – полюбовно отозвалась рани Черных Каликамов, и, встряхнув вожжами повелела Угольку бежать шибутней. – Вы, такая госпожа старательная, такая драгоценность. Вам, наконец, удалось установить контакт с Родителем. Теперь надобно отдохнуть, а много позже попробовать еще, чтобы укрепить связь меж лучицей и Родителем.