Колодец Ангелов (СИ)

— Это что еще такое?! Вы мешаете мне работать!!! — переорала Татьяна скандально, заглушив всех.

— Мы… — училка надвинулась на корреспондентку вздымающейся куриной грудью, — мы тоже хотим видеть звезду. Мы увидели, мы готовились…

Дети запищали и заорали вразнобой, подпрыгивая и сотрясая палубу, маша флажками, куцыми цветочками и воздушными шариками.

— Я факультатив по пению веду! — через плечо Мачки закричала Грэю трепетная дева. — Мы все ваши песни наизусть выучили! Не хотите выступить с детским хором? Это так… так…

Татьяне кое-как удалось захлопнуть двери, частично отсекая ор.

— Нет, здесь нам поработать не дадут, — просопела она, плотнее сдвигая занавески. — Давайте за мной.

И бестрепетно вскочила на стоящий в стороне салона столик. Столик заскрипел и прогнулся.

— Ну, что стоите? Влезайте!

Грэй с подозрением ощупал столешницу. Подсадил Катьку и вскарабкался следом, тощей спиной припав к необъятной Мачкиной груди, не понимая, как эта эскапада поможет им сбежать. Катька сердито зафыркала.

— Бу! — выдохнула Татьяна. — Копку нажмите там на углу.

Кристиан поводил ногой, и столик внезапно и плавно поехал вниз по узкой квадратной деревянной трубе. Катька невольно прижалась к Грэю, чтобы не отираться о стенку. Татьяна втянула живот.

— Это лифт для еды, чтобы клиентов салона не тревожить. Автоматическая подача, всё такое.

Когда платформа остановилась, Мачка задом отогнула боковую стенку и вывалилась наружу. Кристиан предупредительно придержал откидывающуюся панель для Катерины и выпал в раздаточную следом за ней.

— Клешнями шевелите, — толкала их Мачка к тесной двери на трап и узкую дорожку вдоль борта. — Лодка у меня там принайтована.

Она подергала конец штормтрапа, проверяя, надежно ли тот закреплен за поручни.

— А Света? — спросил Грэй.

Татьяна фыркнула:

— Боливар не снесет двоих!

— Троих, — уточнила Леденцова ядовито и еще раз оглядела журналистку. — Пятерых. Вон ту хрень, — перегнувшись через борт, она осмотрела заплатанную резиновую лодку, — Боливаром зовут?

— «Ласточкой», — с придыханием отвечала Татьяна. — Не оскорбляйте семейное достояние. На ней еще мой дед осетра ловил под Астраханью.

Катька сузила глаза, высчитывая даты:

— Не ловились тогда в Волге осетры.

— Бу! — повторила Мачка. — Много ты понимаешь, свиристелка! А-ну пошла! Я следом, юноша потом. Хотя нет, — она поймала Катерину за подол, — юноша вперед, я следом, а тебя можно и тут оставить.

— Без девушки я никуда не пойду! — возмутился Грэй.

— Тогда я тебя на весь свет ославлю. Расскажу всем о твоих грязных приемах привлечения публики…

— Вранье и инсинуации!

— А у меня доказательства есть! А-ну полез! — Татьяна поддала животом в тощий зад звезды.

— Я подчиняюсь грубой силе, — Грэй стал спускаться по вихляющейся веревочной лестнице. — Но после в милиции поговорим.

Стоило ему оказаться в лодке, как следом двинулась журналистка. Тяжело качнула «Ласточку», усаживаясь. Смерила Катерину узким, как прицел, взглядом:

— Попой шевели, красотуля. А то оставлю тебя здесь, и пусть тебя штрафуют за безбилетный проезд.

— Пфэ, — фыркнула Катька, спрыгивая с последней ступеньки на Грэя. Тот охнул. А Мачка отвязала конец и веслом оттолкнулась от борта. Стала равномерно грести, чтобы как можно скорее убраться от судна и не угодить под винты. Судя по всему, с лодкой она действительно управляться умела. А вот Грэя широкий, сморщенный волнами, сверкающий водный простор пугал. Он томно прикрыл руками глаза:

— Ах, это невозможно. У меня начинается морская болезнь.

— Хватит, — ткнула его в бок Катерина. Крыся дернулся.

— Кхе-кхе. Мне воздух вреден. Моему горлу вреден. Я не смогу петь!

— Ладно-ладно, — пообещала Мачка. — Мы сейчас пристанем к берегу. О вашей карьере в Даринге на твердой земле поговорим. И почерпнутых там приемах.

Тут Кристиан закашлялся уже вполне по-настоящему.

— А пока вон там, в рюкзаке, термос возьмите. Я не собираюсь морить наше национальное достояние холодом и голодом. Да и мы со Светой поесть любим.

— Оно и видно, — пробурчала Леденцова.

Грэй, покачиваясь вместе с резиновой «Ласточкой», попытался налить себе чаю из термоса, пролил на колени кипяток и дернулся еще раз. Катерина занялась бутербродами и сперва не осознала за шумом волн и шлепаньем весла тихого шипения. Это шпора на концертном сапоге Грэя задела заплату в лодочном борту, и оттуда стал полегоньку выходить воздух.

Мачка усиленно гребла и шумно дышала. Заросшее тростником прибрежье становилось как будто ближе, а прогулочный теплоход отдалялся. В тростниках закрякали утки.

— Ах, природа, — хлебнув чаю, ублаготворился Грэй. — Не могли бы вы грести потише, уважаемая? Ваше судно зачерпнуло воды.

— Там в вещах ковшик есть, — пробурчала журналистка. — Вычерпывайте.

— Ах, я плавать не умею, — продолжал издеваться над Мачкой Грэй. — Мне все кажется, вы нас перевесите, и мы утонем!