Колодец Единорога

— Я тоже не знал. — Изборожденное возрастом честное крестьянское лицо было хмуро. — Должно быть, занятные новости получил Рыжий Барон, коли так торопится. А ведь обыски вряд ли приведут в особый восторг торговцев из Двенадцатиградья, и провалиться мне, если они смолчат. Обложили, как волков!.. — Он оглядел себя. — И не выберешься в таком виде в город, хоть послушать бы, что говорят…

Стало ясно — Наарос необходимо было покинуть с рассветом. Обсудив предстоявшее путешествие — причем Рогей без устали подхваливал Эйрара, кажется, уже считая его верховным магом вселенной, — они легли спать. Эйрар, вымотанный до предела, с трудом смог заснуть… на рассвете, как и договаривались, Рогей посадил его на осла, а сам сел на лошадь. Старческие тела повиновались медленно и неохотно.

У ворот города стояла двойная стража, но чету стариков едва удостоили взгляда. Когда копыта ослика зацокали по мосту, Рогей наклонился к своей якобы спутнице и с усмешкой заметил, что валькинги — вот забавные ребята!

— считали, похоже, что только им одним дано было заставить мельничный жернов притворятся головкой сыра. Эйрар, совершенно больной после своей ворожбы, сумел еле-еле кивнуть.

Они свернули на прибрежную дорогу, огибавшую подножие горы Спанхавид; солнце едва поднималось, обоим было холодно. Рогей хотел бы скакать быстрее, но Эйрар не мог.

Ярмарки нынче не было, и дорога оставалась безлюдной. Путникам повстречался лишь лохматый крестьянин, ехавший со стороны гор на телеге, полной буковых орешков — из них в Нааросе делали знаменитое масло. Потом их обогнал верховой пастух-мариоланец в длинном плаще и валяной шляпе. У его стремени бежала собака. Нелюдимый, как и большинство его соплеменников, он мрачно пожелал Рогею и Эйрару доброго утра. Кролик выбежал на дорогу и замер, глядя на всадников. Подкова коня лязгнула о булыжник, и кролик тут же исчез. И снова впереди был лишь пустынный большак; настолько пустынный, как если бы гнев правителя Наароса пронесся здесь незримой волной, разогнав по домам людей и зверье. Холодное синее море вздымало белую пену у подножия скал по правую руку. С криками проносились редкие чайки. Слева молча стояли деревья — сосны и буки, карабкавшиеся по склонам Спанхавида.

Рогей размышлял вслух, покачиваясь в седле:

— Ну до чего дурак этот Вард. Смысл ему, видишь ли, подавай. А ты заметил, как все кинулись поддакивать, когда он завел речь про Империю? Он и еще этот рыбак. Чуть все дело нам не испортили! Хорошо, господин Ладомир вовремя вмешался. Ха! Вард, по-моему, думает, что войны объявляют по приговору судей, сидящих, как там у них принято, на шкурках выдры…

И некоторое время спустя:

— Эх, хотел бы я знать, что все же насторожило Рыжего Пса! Как думаешь, Эйрар, а не твой это знахарь нас заложил?

Эйрар мало что мог сказать по этому поводу, да и язык у него еле ворочался. К полудню они нашли ручеек, сбегавший с каменистого склона, и пообедали хлебом и мясом, которые запасливый Рогей извлек из седельных сумок.

— Твой длинноухий, конечно, не то чтобы призовой скакун, — дожевывая последний кусок, сказал Эйрару мариоланец. — Однако я бы на твоем месте заставил его бежать чуть-чуть побыстрей. До ближайшего постоялого двора еще далеко, а ночью на эту дорогу, я слышал, выходят морские демоны. Ты меня понял?

Эйрар и рад был бы послушать совета — но не его осел, которого приходилось все время колотить пятками по бокам, на что Эйрар в его нынешнем состоянии, понятно, был не способен. Стоило ему обернуться на резкий крик чайки или залюбоваться менявшимися с каждым поворотом очертаниями Спанхавида — и вновь лезла в голову грядущая битва, он начинал вспоминать, как его учили рубиться и натягивать тетиву («Ниже палец, ниже, кому говорю!»), и как он седлал дряхлого Пилля и рыцарской пикой пробовал сбивать яблоки с веток… Достанет ли этой науки, чтобы уцелеть в настоящем бою? Главное — чтобы удар пришелся как раз по линии от уха лошади к острию. Так учил его Сумарбо Баксон из Ивигстеда, когда они вместе упражнялись на пиках, а темноволосая Аслар собиралась наградить его поцелуем, а он ей ответил, что лишь истинная любовь…

— Ты что, умер там, что ли? — раздался сердитый окрик Рогея, и Эйрар, очнувшись, увидел, что его ослик в самом деле чуть переставлял копытца. А Рогей безжалостно продолжал: — Хоть ты и волшебник что надо, это все равно никуда не годится. Сколько можно повторять, что мы должны дуть во все лопатки, а не на месте стоять! Ты, верно, нарываешься на приключения? Ну, а мне вовсе не улыбается попадаться морским демонам, пускай лучше убьют. И не забывай, что я, в отличие от тебя, предводитель, за мной люди стоят — да, в общем, и все наше дело!

Эйрар огляделся, точно спросонья. Дорога в этом месте огибала залив, глубоко вдавшийся в сушу; слева над ней нависала гора, справа берег устремлялся вниз отвесным обрывом, и там, под скалами, в тихой воде лежали рыбацкие шхуны. Сети были выметаны, красно-желтые паруса грудами лежали на палубах. И, оказывается, уже вечерело.