Колодец Единорога

— Вольные рыбаки с архипелага Джентебби… Идем сражаться за герцога!

— Поворачивайте назад, — откликнулся страж. — Его светлость принимают на службу лишь тех, кто следует за благороднорожденным предводителем. Его светлости не нужны ни чванные западные дейлкарлы, ни варвары-валькинги, у которых один и тот же человек сегодня господин, а завтра крепостной…

— Я здесь вождь!.. — прокричал Эйрар. — И мой род не уступит ни одному из салмонесских. Я — Эйрар Эльварсон из Трангстеда!

Рядом с первой головой на мосту возникла вторая:

— Ага! Судя по имени, ты — вастманстедский дейлкарл. И какие, интересно знать, цвета на твоем гербе, дейлкарл?..

Тон был обидно-насмешливый, и Эйрар на мгновение растерялся, ибо у его отца герба не было вовсе, а мать хоть и впрямь происходила из дворянского рода — титулы и гербы редко обсуждались в семье. Тем не менее, надо было что-то ответить, и Эйрар храбро сказал:

— Лазурь и золотая стрела.

— Никогда не слыхал о подобном, — проворчал второй страж, и оба отошли за баллисту посовещаться. Затем сверху послышалось:

— Эти рыбаки присягали тебе на верность, как полагается?

На палубе «Недиль-Галлая» кто-то вскочил на ноги и возмущенно потряс кулаком:

— Еще чего, присягать!.. Мы, вольные рыбаки, никому никаких присяг не даем, кроме самого императора! Как гласит наша священная хартия… — но Эрб живо заставил парня заткнуться и прокричал в ответ:

— А хотя бы и не водилось такого прежде у нас, народа Джентебби — что до меня, я готов поклясться Колодцем всюду следовать за Эйраром Эльварсоном Ясноглазым и признаю его своим вождем и господином, пока длится эта война!

— И я! — крикнул Висто.

— И я! — друг за дружкой подхватили остальные. — И я!..

Эйрар, исполненный гордости, принялся благодарить их. Между тем стражи моста вновь удалились посовещаться и наконец приговорили так:

— Это дело серьезное. Надо уведомить его милость канцлера, пусть сам с вами разбирается. В общем, ждите — тем более что после захода солнца все равно никого не ведено пропускать…

Корабельщики попробовали спорить, но без толку. Им даже не позволили пришвартоваться на ночь к сваям моста. Делать нечего, пришлось отойти назад, вниз по течению, и бросить в воду каменные якоря, коротая вечер у кромки зловонных болот. Однако нет худа без добра: Рогей переправился к Эйрару в шлюпке со своего корабля и знатно позабавил товарищей рассказом о том, как один из военачальников виконта Изелэ заявился полюбезничать с дамой, у которой Рогей прятался в Мариаполе. Рогей с друзьями хорошенько подпоили его слугу-миктонца и довели беднягу до дрожи россказнями о проделках злых духов, да еще незаметно приволокли в соседний чулан маленькие меха, так что в самый нужный момент из угла послышались кошмарные стоны… в конце концов перепуганный слуга влетел в комнату к своему господину с отчаянным воплем: «Спасайтесь, не то мы пропали!..» — и оба храбреца сбежали полуодетыми.

— Я взял их камзолы и с обоих срезал валькинговские значки в качестве боевого трофея. Вот они, — под общий смех закончил Рогей.

10. САЛМОНЕССА. КЛЯТВА ВЕРНОСТИ

К утру поднялся ветер. Он приглаживал болотные тростники и нес реденькие снежинки. Корабли не без труда подтянулись к мосту. Оказывается, стражники успели уже получить приказание герцога: новоприбывших велено было пропустить — впрочем, с условием, что все люди Эйрара в присутствии Бастарда немедленно присягнут ему на верность как своему повелителю и вождю, а сам он в свою очередь даст ту же клятву правителю Салмонессы. Эйрар видел, что подобная перспектива была поперек горла большинству рыбаков. Иные протестовали вслух, топчась по палубам шхун на утреннем холоду. И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не Эрб.

— Кому неохота присягать, — сказал долговязый рыбак, — могут взять один корабль, и счастливый путь назад на Вагей!

Тем все и решилось. Самые строптивые предпочли унять свою гордость. Никому не улыбалось предстать перед старым Рудром, не выполнив приказания…