Колодец Единорога

Больше они ничего не успели друг другу сказать. Карренцы, стоявшие впереди, передали команду двигаться. Эйрар смог лишь послать Висто назад, к мариоланцам, с наказом поискать среди них Гитону: опоздав к месту сбора, она вполне могла примкнуть и к ним. Самому ему оставалось только ехать вперед и молча терзаться. Он был бы рад немедля броситься на поиски, но не мог. Тростники по сторонам дороги сменились открытыми топями, залитыми черной жижей; позади дорога была плотно забита людьми. Рыбаки его отряда держались большей частью бодро — смеялись, отпускали соленые шуточки, затягивали песни, — хотя для многих, как и для него самого, это была первая битва.

— Эй, господин волшебник! — весело кричали ему. — Нет ли у тебя какого-нибудь завалящего заклинаньица от мечей?.. — и так далее, и порой совсем не столь безобидно, но Эйрар при всем желании не мог избавиться от грызущей тревоги за Гитону и разделить их веселье — и пусть, кому охота, думают, что он струсил.

Бледное солнце перевалило полуденную черту; поход продолжался. Топи сменились настоящими плавнями, по левую руку вдали показался даже возделанный остров. На острове виднелся домишко, а рядом с домиком стояла женщина, махавшая и махавшая шедшим мимо войскам. Потом задние донесли приказ герцога: устроить привал и перекусить.

Эйрар слез с лошади и почувствовал, как одеревенели суставы. Он присел рядом с карренцем. Откупоривая бутылку кислого вина, привезенного с родины, тот продолжал ворчать:

— Эх, иначе все выглядело бы, командуй здесь наш Воевода Эвименес! Отправились, как на прогулку, а ведь там, чего доброго, с ходу драться придется. То ли было дело, когда Воеводы вели нас, помню, на Полиолис! Мы тогда скакали весь день и всю ночь и чуть только не падали с седел, а как же, и потом сразу кинулись в бой на…

Досказать ему не пришлось: вернулся Висто.

— Ее там нету, хозяин, никто даже не видел. Правда, там немногие и знают-то, что к чему…

— Одна надежда, — сам с собой рассуждал карренец, — что эти, как их, валькинги не шибко умелые вояки. Сам-то я никогда не имел с ними дела. Только слышал, будто ихняя пехота носит такие большущие круглые щиты с шипом посередке — как раз пырнуть человека. Поэтому, говорят, если валькинг замахивается мечом — смотри в оба, чтобы не получить в бок этим шипом. Говорят еще, здорово они наловчились спасаться от стрел. Строятся, собачьи дети, по двое, и один прикрывает обоих здоровенным щитом, а второй знай бросает дротики, и оба топают себе вперед, пока не сойдутся с лучниками грудь на грудь и не разгонят. Так что лучникам против них надо плотной кучей держаться, не то вовсе толку не будет…

Висто терпеливо стоял около Эйрара.

— Что будем делать, хозяин?

— Ищи, спрашивай! — повторил Эйрар. И тут нежданная мысль взметнула его на ноги: — Ове Губошлеп!.. Где он, кто его видел последним?

Но к ним уже шел посланник, с немалым трудом пробившийся из головной части войска:

— Воевода Альсид просит поторопиться, ибо время не ждет!

И вновь крик, суматоха; словно бы медленная волна прошла по колонне — движение возобновилось. И хотя Эйрар не мог уже думать решительно ни о чем, кроме Гитоны, — надо было двигаться дальше, и он двигался, и пели трубы, хотя и не так задорно, как вначале, — ибо музыканты тоже были людьми и шагали, как все.

Плавни, хоть как-то разнообразившие местность, вскоре остались позади; вновь потянулись по сторонам когда топи, когда тростники. Мрачный пейзаж — и мрачны были мысли Эйрара, все думавшего о герцоге и о том, что мог замышлять Салмонесский Бастард…

Впереди снова что-то случилось; послышались возгласы, улюлюканье. По краешку дамбы навстречу воинам пробирался кто-то одетый в длинные белоснежные ризы, с золотым обручем на голове. Он держал резную чашу перед собой на седле. Следом ехал второй всадник, и тоже в церемониальном облачении. Эйрару показалось, это был тот самый пустоглазый представитель Империи, которого он видел тогда при дворе в Салмонессе.

Одетый в белое подъехал к Эйрару и с поклоном спросил, не является ли он предводителем отряда. Эйрар ответил утвердительно, и священник протянул ему чашу:

— Тогда, во имя Мира Империи, который есть Богом Установленный Мир, повелеваю тебе испить из этой чаши истинной воды, почерпнутой из Колодца Единорога. Испей вместе с графом Вальком, законным наместником Его Священного Величества Императора Аурариса. Испей в знак того, что отказываешься от этой богопротивной войны. И знай: если ответишь отказом — будешь отторгнут от Империи и отлучен от благодати Колодца!

Эйрар ответил:

— Не в моей власти, святой отец, решать что-либо о войне. Поезжайте лучше к герцогу Роджеру, нашему сюзерену…

Судя по лицу священника, иных слов он и не ожидал. Он молча направил коня в гущу воинов, проталкиваясь дальше. Зато имперский представитель повернулся в седле и скрестил пальцы, крикнув:

— Отлучен! Отлучен!..

— Ох, скверно… — шагая у стремени Эйрара, пробормотал Долговязый Эрб. Но юноша был слишком занят собственными тревогами и не ответил. — Да, — продолжал Эрб. — Тут и не поколдуешь!