Колодец и бабочка

– Нет у него друзей, – отрезал Денис. – И не было никогда. Он реально никому не был нужен! Только матери с отцом. Они всегда были уверены, что я – экспериментальный образец, а Илюша – звездный мальчик. Поэтому ему так тяжело в нашей скотской жизни. Он же из принцев. Но даже до них со временем дошло, что принц не может все время хрюкать.

– Про друзей понятно, – сказал Макар. – А что насчет врагов?

Денис плеснул из бутылки воды прямо в ладонь и потер лицо.

– С одной стороны, Илья умел всех взбесить. А с другой… мелкий он был, я имею в виду масштаб личности. Нагадить мог, а всерьез разозлить… Ну, не знаю. Я помню, мама однажды приготовила тесто для блинов, а Илья высыпал в него солонку соли. Мать орет, а он хихикает: ну ты чего, мам, ну смешно же…

Он неожиданно закрыл глаза ладонью и замер. Когда отнял ладонь, в глазах у него стояли слезы.

– Жалко его, придурка, сил нет! – очень ровным голосом проговорил Денис. – Двадцать шесть лет! Мальчишка! Зачем, почему… Не пил, не кололся, а все равно просрал жизнь. Родителям теперь с этим – как? Тело нашли под кустом, кто-то же бросил его там, как собаку… Вы уж поймайте их… – Он совсем забыл, что Илюшин и Бабкин не занимаются поисками убийцы. – Ну дурачок, да. Но настоящего-то зла он не делал!

Сергею вспомнилась женщина, которая сложилась пополам возле стены.

– Денис, у вас есть идеи, зачем вашему брату мог понадобиться чужой кот? – мягко спросил Илюшин. – Илья украл его из магазина накануне своей смерти. У него в детстве был рыжий кот?

Денис вытер глаза рукавом рубахи.

– Зачем? – переспросил он и криво усмехнулся. – Мужики, вы все еще не понимаете… Низачем! Просто так, от нехрен делать! В голову взбрело – вот и украл. Наигрался с ним и бросил где-нибудь во дворе. А из животных у него только морская свинка была. На кошек у матери аллергия.

Глава вторая

1

Настроение у Наташи с утра было замечательное. Но на подходе к своему кабинету она столкнулась с Коростылевой.

– Опаздываете, Наталья Леонидовна! – сладко пропела замдиректора. – Не в первый раз уже. Не держитесь вы, я вижу, за свое место.

Наташа непроизвольно взглянула на часы: до начала рабочего дня оставалось пятнадцать минут. Коростылева уже уходила, покачивая задницей, как оса.

И всегда-то она медоточивая, и всегда-то из керамического кулона пахнет индийскими специями, так что создается впечатление, будто у Коростылевой на груди пригрет кусок жареной курицы по какому-нибудь заковыристому рецепту из Пенджаба.

Если б Наташа хоть где-то перешла Коростылевой дорогу, было бы легче. А сознавать, что тебя не выносят просто за то, что ты такая, какая есть, – неприятно.

Перед занятием она разложила по вазам яблоки. Расставила вазы по подоконникам, и кабинет приобрел живописный вид.

Первой, как обычно, явилась Лидия Васильевна. Тяжеловесная, но всегда на каблуках.

– Наталья Леонидовна, Сашенька снова здесь… – Тон у старухи таинственный, будто это не племянник ее приехал в Москву, а арабский принц инкогнито. – Наконец-то я смогу вас познакомить!

Наташа твердо сказала, что в ближайшие недели занята. Лидия Васильевна поохала, но угомонилась. Теткой она была симпатичной и деликатной, хотя и не без вздорных идей – вроде матримониальных планов на своего Сашу и Наталью Леонидовну.

В каждой Наташиной группе было по одной-две пенсионерки, которые твердо знали, за кого ее выдать замуж. Каким образом им становилось известно о ее семейном статусе, для Наташи оставалось загадкой.

За Лидией Васильевной пришла седовласая худенькая дама, предпочитавшая, чтобы ее называли Зиночкой. За Зиночкой – одышливая Коляда в спортивном костюме. Стуча тростью, ввалилась в кабинет Римма Чижова в парах могучего коньячного аромата. Наташа долгое время полагала, что Римма является на занятия подшофе, пока однажды не уловила, что запах идет от ее кудрявой шевелюры. Вряд ли Чижова орошала себя коньяком. Наташа спросила напрямик, и зардевшаяся Римма вытащила из сумки флакон с духами Пако Рабана.

Женщины болтали, расставляя мольберты. Наташа любила это суетливое время перед началом занятия. Но дверь приоткрылась, и она мысленно застонала.

В аудиторию бочком протиснулся Выходцев – единственный мужчина в Наташиной группе.

– Здравствуйте, Егор Петрович, – сказала Наташа.

– Здравствуйте, коли не шутите. – Выходцев огляделся, скривил губы, пригладил ладонью жиденькие волосики. – Душновато тут сегодня. И кислятиной воняет. Проветрить бы… от этого старческого запаха, хе-хе!

Наташа увидела, как щеки Коляды заливает краска. Она потела и страшно этого стеснялась. Коляда была самая молчаливая в группе и самая неловкая. Ни одного занятия не проходило без того, чтобы она что-нибудь не опрокинула.

– До вас никто не жаловался, Егор Петрович, – нейтрально сказала Наташа.

Выходцев так и впился в нее мутными глазками.

– Это вы на что намекаете, Наталья Леонидовна? Что от меня запашок?

– Я ни на что не намекаю, я вам прямо говорю: вы первый, кому в аудитории пахнет чем-то неприятным.

– Что поделать! Обоняние чувствительное!

Наташа разложила на столах материалы и прикрепила к доске своего попугая.