Колодец света

из рук Одина! И, кто знает, быть может, наступит то время, когда они, убеленные сединой ветераны, передадут свою «Славу» тем, кто теперь пока еще пребывает во втором эшелоне. Во Второй иерархии. Тем, кому предстоит проявить здесь, где они находились сейчас, Господство, Силу и Власть.

Пока же они только учатся. Учатся управлять звездами и элементами. Учатся властвовать, учатся господствовать. Учатся прибирать свои планеты, учатся преобразовывать сор неудачных опытов в потоки общей энергии.

Пусть учатся. Это попроще — помыть за собой посуду, после небольшой пирушки, или вылизать перед праздниками дом, чем вот так, напрямую, вторгаться в мир Человека. Вторгаться в мир, состоящий из совершеннейших механизмов, заключенных в тела, которые содержали в заточении все души планеты…

— Молодым нужны масштабы, — неторопливо рассуждали будущие ветераны.

— Пусть лучше учатся там, — говорили они, сидя на пиршестве, устроенном Одином в честь Сущности, — на небесах… В Космических Лабораториях Механика.

— Все же лучше, чем заново постигать все на месте… Прямо по живому…

Херувимы вспоминали свои годы учебы и откровенно вздыхали. Ведь они были тогда все гении! Каждый из них был коронованным, каждый держал скипетр, и мысленно управлял державою.

Это было так просто, так естественно. Ведь всех их только этому и учили.

Учили их и тому, как просвещать Третью иерархию. Ту самую, к которой относятся Начала. Куда и сами они, вместе с женами, были все приписаны.

— Вот тут-то и начинается настоящая работа! — Кто-то из воинов, хлопнул широкой, размашистой пятерней, по дубовому столу.

С этого момента, все разговоры Херувимов были устремлены в гущу боевых действий. Объекты их повышенного внимания находились там, внизу, на Земле. Их называли телами. За них сражались по зову душ, захваченных теми телами в заложники. И сражения эти были не на жизнь, а на смерть…

Только что они собрались праздновать, а праздник встречи уже превратился в проводы. И едва Один провозгласил вердикт Престолов, как Сущность уже готовилась к новым испытаниям.

С тех самых пор, как Воинство Любви, объявив себя богами, обратилось к жителям Земли с воззванием сделать выбор в пользу Триады[2], многие сущности вернулись к родным пенатам.

Ей же недостаточно было только вернуться. Проходя испытания за испытаниями, она вела Воинство Любви в самые немыслимые уголки Вселенной. И там всегда находилась «настоящая работа».

5

… И когда казалось, отчаянью не было границ, когда мир упрямо рушился, а земля расступалась у нее под ногами, когда языки пламени лизали подол ее рубища, и чаша страданий была переполнена до самых кровоточащих краев, — каждый раз происходило чудо.

Приходило осмысление того, что любовь и была той силой, которая выводила ее из ада.

Сущность посмотрела в сторону Гвардии, и глаза ее были влажны от счастья… Это были свои, те, кто творили для нее чудеса… И любое ее позднейшее осмысление каждого из чудес, вновь и вновь озаряло душу восходом откровения.

— Господи, — говорила она, — так ведь это… Это Она. Любовь…

Любовь, с лицом Одина, собрала и назначила всех участников ее удивительного спасения.

И тогда она поняла. Поняла, что в разыгранной мистерии не было, и не могло быть ни одной второстепенной роли…

6

— Да, улыбался в бороду Один. — Все были при деле. Каждый прочувствовал и пережил свою роль.

И в тот день, и в тот час, в тот миг были все на своих местах. И все были, как никогда, искренни и талантливы! И не было ролей плохих, а поступков дурных! — Словно режиссер, восхищенный игрою своих актеров, и не скрывающий этого, Один, в который раз покинул свой трон.

— Был план, — пояснил Ангел справа, в желтом хитоне с голубым подбоем. — Был План Верховного. Было Действо.

— Он набросил на Сущность такой же хитон, который казался плотным, но был не тяжелее мысли.

— И была душа, — алый газовый хитон Ангела слева, что держал в тонких пальцах зажженную свечу, трепетал перед сполохом ее внутреннего огня.

— Были души. — Уточнил Ангел Небесного воинства. — Были: боль, страдание, ужас. Были стыд и отчаянье, страсть и ненависть…

— Была жизнь, — сказал Ангел справа. И взмахнул желто-голубыми крыльями хитона. И на синем безоблачном небе засияло золотом солнце.

— И была любовь. — Сказал Ангел слева.

Он тоже поднял свои крылья, и алый свет хитона явил восход того самого солнца, что золотой монеткой висело в рекламном небе. И когда монетка превратилась в алую капельку крови, Ангел в красном сказал:

— И была смерть…

7

Внезапно, где-то высоко, на хорах, там, где Престолы[3] вершили Высшую справедливость, перебив рассказ Ангела в красном, чей-то голос произнес вердикт:

— Прошла.

— Прошла? — Переспрашивали всюду.

— Прошла, прошла! — Подтверждали с хоров судьи, в чьи руки Один передал атрибуты своей неограниченной власти…

— Прошла! — Неслось на иные планы.

— Ты прошла! — Ликовал Один. Он поднялся с ложа и вышел в эвкалиптовый сад, где его многоликое войско уже пировало возвращение Сущности. Он поднял руку и пир притих.

— Прошла, — Один повторил для всех вердикт Престолов. — Прошла. Не сломалась. Отстояла себя, любовь моя…