Колодезь с черной водой

Играли дети самозабвенно. И в играх Лешик ничем не отличался от других. Но к этому тоже надо было подойти, дождаться, пока он станет чувствовать себя не наблюдателем, не смеющим попроситься в компанию, а полноправным участником. Смешно сказать: самым большим праздником для Люши стал момент общей детской драки. Что-то они там не поделили и сцепились не на шутку. Люша прибежала на вопли, рев и другие шумы, сопутствующие выяснениям отношений. Лешик участвовал в общей потасовке, а не стоял в сторонке, как прежде.

– Все! Банда сложилась, – определила довольная Люша и тихонько удалилась, чтобы не мешать. Пусть сами разбираются.

А еще она любила слушать, как рассказывают дети сказки друг другу. Выдумывали, кто во что горазд. К Иванам Царевичам примешивались монстры, зомби и почему-то деграданты. Про деградантов рассказывал ее старшенький. Люша изо всех сил старалась не смеяться вслух, делая вид, что глубоко погружена в собственные дела, иначе бы пропала такая история! А Зайка однажды заявила, что они неправильно произносят имя самой страшной бабки:

– Не Баба-Яга надо говорить, а Баба-Егэ! – заявила она командирским тоном.

– В книжках написано Баба-Яга, – доказывали братья.

Они даже принесли книгу русских народных сказок и принялись показывать Зайке правильное написание. Но та не унималась.

– Баба-Яга из старого времени! Сейчас она не существует. А есть Баба-Егэ!

Люша прислушивалась, стараясь не пропустить ни слова.

– Баба-Егэ отупляет и уничтожает творческие способности человека. Человек делается тупой. Хуже зомби. И все ее боятся! – не сдавалась Зайка.

– Ты все выдумываешь! – начал кипятиться старший брат.

– Я не выдумываю! Бабуля все время говорит, что Баба-Егэ – страшное зло! Ты что? Не слышал сам? Каждый день говорит!!!

– Правда? – спросил Лешик, начиная пугаться.

– Не слушай ее! Не бойся! Бабуля не так говорила! – принялся успокаивать маленького старший брат.

– А как она говорила? – вредным голосом спросила Зайка. – Как? Что – она не говорила, что Баба-Егэ превращает детей в невротиков? Нет? Не говорила?

– Она не про твою дурацкую Бабу-Егэ говорила! – воскликнул Алеша-старший, передразнивая Зайкину интонацию. – Она про экзамены говорила! Она не говорила «Баба»!!! Она говорила – ЕГЭ!!! Это экзамен, который в конце школы сдают!

– Что – значит, в конце школы отупляют людей? – не веря ни единому доводу брата, завопила Зайка. – Учат, учат, а потом отупляют? И превращают в невротиков?

«Думские дебаты», – подумала Люша.

Вмешиваться в спор она не собиралась, ей хотелось послушать доводы обеих сторон. Алеша, разумеется, прав, но запала ему не хватает. В политике важно что? Штурм и натиск. Выдвигай идею и ори на всех, что ничего не соображают. И все дела.

– Мам! Слышишь, что она выдумывает? Нет никакой Бабы-Егэ – скажи ей! Повторяет, сама не понимает что! – обратился, наконец, за помощью Алеша.

– Но бабуля сама говорила! – не сдавалась Зайка.

– Ты не так поняла, доченька, – вздохнула Люша. – И Алеша прав – нет никакой Бабы-Егэ. Это плод твоей фантазии. Бабуля говорила о ЕГЭ. Это расшифровывается: Единый государственный экзамен. Понимаешь?

Зайка не находила слов. Спорить с мамой она пока не умела. Мама – авторитет.

– Но почему же? – чуть не плача, произнесла девочка. – Почему же – экзамен отупляет? Разве так может быть?

– Увы, так может быть. Но давай об этом потом… И не огорчайся. Можно же придумать, что Баба-Егэ есть. Понарошку. Она – правнучка той, старой Бабы-Яги. Можете выдумать всякие ее приключения в наши дни. Только на бабулю не ссылайтесь. Выдумывайте сами, фантазируйте.

Алеша, торжествуя, показал Зайке язык. Та в долгу не осталась… И понеслось!

«Что хорошо – скучать мне не приходится. На это пожаловаться не могу, – думала Люша. – Больше детей – меньше скуки».

И это большой плюс. А минусы?

– Минусов нет, – суеверно поторопилась ответить сама себе Люша. – Только плюсы. Лишь бы были здоровы.

Некрасивая женщина

В февральский субботний денек Виктория Александровна забрала детей с собой. У них намечалась долгая лыжная прогулка в парке. Люшина мама с детства была большой любительницей лыж. Старших внуков она приучила к лыжам едва ли не с младенчества, теперь настал черед третьего ребенка приобщаться к зимним радостям.

Люша час понежилась в кровати. Делать ничего не хотелось. Валяться бы вот так, не считая минут. Лежать, лежать, лежать… Но, наверное, она уже никогда не отдохнет. Никогда-никогда. Так и будет думать о колготках, трусиках, маечках, носочках, стирке, глажке, сборах, чистых тетрадках, карандашах, фломиках…

– Надо уметь переключаться, – сказала она себе. – Сейчас ты одна, кайфуй, наслаждайся тишиной. Думай о себе. Обо всем остальном забудь.