Колодцы предков

– Только не пытайтесь их продавать, – предостерегла Люцина, – на следующий день окажется, что там нашли уран…

Нарисованный Михалом Ольшевским образ сундука, мне очень понравился, и я не собиралась от него отказываться. Поэтому я решила добавить в семью немного оптимизма.

– Подождите! А может, это предзнаменование? У одной только прабабки было немного здравого смысла, она предвидела эти семейные сложности, и, чтобы не растрынькать эти богатства, хорошо их спрятала. Может, в конце концов, у нас ничего и не получится, но разыскать их надо. Подумайте, если мы теперь плюнем на этот сундук, это будет классический пример делать все наоборот, любой нормальный человек стал бы искать, даже если бы ничего не было…

– А я говорю, что есть! – крикнул Михал Ольшевский.

– Есть или нет, а поискать надо. Может, это проклятие уже немного ослабло…

– Она права, – горячо поддержала меня тётя Ядя.

– И-и-и-и-и… – сказала Люцина.

Михал очень нервничал и все время то вставал, то садился. Теперь он опять сорвался с кресла.

– Здесь дело уже не в проклятии! – выкрикнул он с запалом. – Извините, но это было бы преступлением!… Преступлением перед национальной культурой!… В нашей стране и в нашем положении, такой случай выпадает раз в столетие!… Было бы преступлением, даже не попробовать найти такие шедевры.

* * *

Последней сдалась Люцина, упорно отказывающаяся поверить в триста жемчужин. Она вдруг вспомнила, что слышала о каком-то лакее Радзивиллов, хотя это мог быть и гайдук, который оказался фигурой достаточно сенсационной, то ли любовником жены одного из Радзивиллов, то ли злодеем, точно было не ясно, поскольку происходило все очень давно. Рассказывал про все садовник князя, получавший от прабабки рассаду. Во всяком случае, этот лакей-гайдук мог украсть золотую шкатулку или получить её от изменницы-княгини в подарок. Какой-то скандал с этим лакеем все-таки возник, после чего причина скандала была уволена с работы, там не держали ни злодеев, ни любовников. Позднее он мог продать добычу за полцены или пропить её. А возможно, он украл и продал и кое-что ещё. Например, этот головной убор из трехсот жемчужин, ведь моду на жемчуг ввела Барбара Радзивилл…

Конфликт в роду Радзивиллов убедил Люцину окончательно, она перестала упрямиться.

Место укрытия драгоценного сундука не оставляло сомнений. Он должен был находиться в пределах собственности Франека, о чем явно свидетельствовали слова его отца.

– Отец говорил, что здесь, – рассудительно, с облегчением, но в то же время озабоченно заметил Франек. – Он говорил: «Здесь, здесь», что он имел ввиду? Не национализированные же усадьбы!

– Хорошо. Здесь, но где? – нетерпеливо сказала Тереза.

– Это спрятано давно, – напомнил Михал Ольшевский, для которого деревня Воля стала излюбленным местом времяпровождения. – Нотариусу помогал Франтишек Влукневский, человек, как здесь написано, исключительной порядочности, нотариус ему доверял. Действительно, все указывает на то, что здесь…

– Кроме того, здесь все и ищут, – ехидно заметила я. – Заинтересованные потомки валят табунами…

– О, боже, мы уже знаем, что здесь, но где?! – застонала Люцина.

На этот вопрос никто ответить не смог. Раскопанный колодец оказался пустым. Вопреки утверждению моей мамуси, что в старом подвале ничего нет, все настойчивее стала появляться идея разобрать развалины. Заброшенная, лежащая в отдалении куча камней так и просилась что-нибудь под неё спрятать. В любом случае, в подвал стоило заглянуть. Расчистить вход, посветить лампой, проверить кирпичи и штукатурку…

Для работ по расчистке мы созрели за один день, после чего стали разбираться с подключением к делу милиции. Получилось, что привлечь её не получится, не из-за налога на наследство, а из-за Франека. Именно его когда-то назначили охранять сокровища, теперь он оказывался в двусмысленном положении. Он не мог доказать, что до сих пор не имел ни малейшего понятия о сокровищах, его бы начали подозревать. У милиции временами возникают очень странные идеи.

Франек был от души благодарен нам за принятое решение, хотя мужественно и благородно готов был уведомить власти самостоятельно. Он с воодушевлением выдал разрешение перекопать всю свою собственность и вызвался принимать участие, забросив уборку. В этот раз на работу нас вывела не моя мамуся, а Тереза, смертельно обидевшаяся на Михала за предположение, будто она хочет вывезти часть наследства в Канаду. Она решительно возразила и объяснила, что заботится о своей чести и будет искать до последнего, исключительно для обогащения своих сестёр и польской Родины. Она первой отправилась на покорение развалин, которые, по неизвестным причинам, понравились ей намного больше, чем колодец.

Кучу перед входом в развалины нам удалось растащить за один день, и вечером все беззаботно отправились спать. Утром оказалось, что все засыпано камнями, которые столкнули сверху.