Кологривский волок

— Уж леспромхозовский служебный фургон ходит. Говорят, и дальше будут строить, до Завражья: там колхоз «Победа» от всего белого света отрезан лесами. Мне приходилось в войну ездить волоком-то до самого Кологрива — гиблое было дело, колеса у телеги рассыпались. Да и на тракторе, бывало, летом с санями ездили: прешь по лужам, будто баржу.

— Дороги — проблема номер один. Молодец Тихонов, — покровительственно похвалил Морошкин первого секретаря райкома.

Поскрипывая корзинами, стали подниматься к деревне. У огородов Сергей свернул к своему гумну, а Морошкин пошел прямо конюшенным прогоном. Издалека, как бы спохватившись, пригласил:

— Заходи после работы.

Сергей пообещал, но знал, что если и пойдет к нему, то без особого желания. У бывшей кузницы он остановился, чтобы перевести дыхание после подъема в гору. Отсюда далеко просматривались и река и шоссейка, белой песчаной полосой раздвоившая бор. По ней бежали трудолюбивые самосвалы. Река и дорога — вена и артерия здешней лесной глубинки. И, глядя на вечное движение воды, игравшей на переката, Сергей думал о том, что, несмотря ни на что, жизнь с новой силой возродится на этих дорогих сердцу берегах.

21

Ночью выпал первый снег. Какая чистота, какая опрятность в природе! Не хочется даже ступать по такой нетронутой белизне. Спит, отдыхает земля до весны. И самому не мешало бы отдохнуть: хоть однажды взять отпуск, но куда в такую пору поедешь? Летом никак нельзя, это вроде дезертирства, если председатель в самое горячее время оставит колхоз, будет загорать где-то. Нет, не та должность.

Нынче впервые в срок убрали все зерновые, вытеребили и подняли леи, выкопали картошку. Только что перегнали телят из Шумилина в новый, наконец-то достроенный телятник: как гора с плеч свалилась. Шагая околицей села по первоснежью, Ерофеев чувствовал тот праздник в душе, который возникает всегда, когда удается завершить что-нибудь из задуманного. Но заботила его одна мысль, уже несколько дней гвоздем застрявшая в голове. Сам Тихонов предложил ему работу в Абросимове — освобождалось место начальника районного управления сельского хозяйства, — через некоторое время напомнил об этом, и Ерофеев не смог отказаться. А сегодня на пять часов вечера было назначено заседание правления, на котором предстояло сказать о своем решении. Нелегко это будет сделать.

Зашел в колхозные мастерские. Повезло «Ударнику»: достались готовые помещения МТС вместе с оборудованием. А другие начинали с колышка, вся техника — под открытым небом.

Механизаторы, собравшись в токарке, о чем-то оживленно разговаривали, но, стоило появиться на пороге председателю, замолчали и смотрели на него с выжидающим интересом, как будто видели впервые и хотели угадать, что он за человек. Ерофеев понял, что разговор шел о нем, что всему селу уже известно о его намерении вернуться в район: слухом земля полнится.

— Что же приумолкли? Помешал? — спросил он.

— Степан Данилович, это правда, что вы уходите из председателей? — ответил вопросом на вопрос Сергей Карпухин.

— Да, мне предлагают работу в районе.

Ерофеев почувствовал неловкость и даже вину перед этими людьми, как будто нарушил какой-то крепкий уговор между ними. И в голосе Сергея, и во взгляде его вопрошающих серых глаз был упрек ему, Ерофееву, дескать, не ожидали, что пойдешь на попятную.

— Значитца, покидаете нас, — еще определенней высказался Михалев. Он задумчиво смотрел себе под ноги, пуская ноздрями папиросный дым.

— Ничего. Тихонов обещал подобрать толкового человека.

— А нам другого председателя не надо! Правильно я говорю, мужики? — решительно рубанул по воздуху ладонью Сергей.

— Правильно! От добра добра не ищут, — в один голос согласились механизаторы.

— Мы вот собираемся письмо написать, чтобы нам другого председателя не присылали, — задиристо выпятил свою петушиную грудь комбайнер Сашка Кудрявцев. — Только не знаем, куда лучше направить: в райком или в обком?

Глядя, как роятся пылинки в снопе солнечного света, падающего из окна, Ерофеев вспомнил первое собрание, когда его выбирали председателем. Было и недоверие, и добродушное подтрунивание, и обидное безразличие; раздавались совсем иные возгласы: «Не он первый, не он последний», «Нам что ни поп, то и батька». И вот те же люди не хотят отпускать его. От горячей благодарности к ним в горле у Ерофеева застрял комок, ему было неловко под прицелом стольких настороженных глаз, будто бы его уличили в чем-то неблаговидном.

— Спасибо, товарищи. Спасибо, — поблагодарил он. — Вопрос этот будет рассматриваться сегодня на правлении, давайте пока о деле поговорим. Я вот сейчас шел по территории мастерских и буквально на каждом шагу запинался за металлолом. Не пора ли устроить воскресник, чтобы все ненужные механизмы и железяки собрать на специально выделенную площадку? И еще одно: ездили мы с главным инженером ПМК на клюквенное болото: шоссейка теперь идет неподалеку от него. Торф есть, хватит и нам, и нашим соседям, будем возить на поля. Надо два трактора с двойными прицепами…