Колокол Люцифера

После начала войны нацистская пропаганда перестроилась, перейдя на военные рельсы. С этого момента самым важным стало освещение действий немецкой армии, её боевого духа и поддержки населением «освободительной миссии» вермахта.

Польские военные описывались в пропагандистских статьях как плохо вооружённые неграмотные крестьяне, не способные противостоять современной немецкой армии, которых гонят на смерть националисты-фанатики.

Появился миф о том, что якобы польские кавалеристы в отчаянии бросались с саблями на германские танки.

Миф возник из фразы Хайнца Гудериана об атаке польской кавалерии с использованием холодного оружия на немецкие танки в бою под Кроянтами, в котором 18-й полк Поморских уланов полковника Казимежа Масталежа атаковал 2-й моторизованный батальон 76-го моторизованного полка 20-й моторизованной дивизии вермахта. При этом Гудериан не насмехался над польскими кавалеристами, а восторгался их героизмом. Атака кавалеристов нарушила ход немецкого наступления, сбила его темп и дезорганизовала на некоторое время управление войсками.

По словам Гудериана, эта атака оказала на немецких солдат сильное психологическое воздействие: «… я увидел несколько человек в шлемах. Это были люди из моего штаба. Они устанавливали противотанковую пушку на огневой позиции. На мой вопрос, зачем они это делают, я получил ответ, что польская кавалерия начала наступление и может появиться здесь каждую минуту…»

На следующий день после боя итальянские корреспонденты, находившиеся в районе боевых действий, написали о том, что «польские кавалеристы бросались с саблями на танки», чего, разумеется, не было в действительности. Германские газетчики тут же подхватили утку и растиражировали в немецких изданиях.

Несколько дней итальянская и немецкая пресса насмехалась над поляками, описывая как «уланы рубили саблями танки, полагая, что они сделаны из бумаги». Вот только солдатам вермахта в тот день было совершенно не до смеха, они были напуганы и готовы оставить боевые позиции.

Польская кавалерия сражалась в конном строю, но использовала тактику пехоты. На вооружении польской кавалерии были не только сабли, но и карабины, пулемёты, пушки калибра 35 и 75 мм, противотанковые и зенитные орудия калибра 40 мм и противотанковые ружья. Кавалерия быстрым галопом мчалась к месту боя, потом спешивалась и вела бой как обычные пехотинцы.

В 1941 году нацистские киношники снимут на потеху немецким обывателям пропагандистский фильм, где польские уланы атакуют с саблями танки.

Пропаганда, не дожидаясь окончания военных действий, дважды объявила победу вермахта над польской армией, утверждая, что Польша не оказала должного сопротивления и быстро сдалась

На деле же вермахт, превосходя Войско Польское по всем основным военным параметрам, получил сильный и совершенно неожиданный отпор. Вермахт потерял в боях 17 тысяч убитыми и 30 тысяч ранеными, более двухсот танков и двухсот самолётов, около сотни орудий.

Многие немецкие генералы, участвовавшие в польской военной кампании 1939 года, после войны будут вспоминать, что храбрость польских военных, вызывала восхищение у немцев. По признанию тех же генералов, причиной военного поражения поляков была исключительно техническая и организационная отсталость армии, но никак не отсутствие боевого духа. Как раз боевого духа в польской армии хватало с избытком.

Действия германских войск нацистская пропаганда освещала исключительно с целью подчеркнуть высокие моральные качества немецких солдат и офицеров:

— Солдаты вермахта не воюют с гражданским населением, они его защищают, кормят гражданских из своих полевых кухонь, делятся скудным армейским пайком и помогают восстановить разрушенные жилища.

— Польские военные начинают понимать, что их используют в своих целях польские паны, в угоду коварным английским плутократам и массово сдаются в плен.

Гитлер признавался Гёббельсу сразу после майского совещания с генералами, что успех войны с Польшей возможен только в том случае, если Запад останется вне игры.

В конце августа 1939 года фюрер не сомневался, что западные союзники отдадут Польшу и не вступят в конфронтацию с Рейхом. После же объявления союзниками войны Германии Гитлер всё ещё надеялся заключить перемирие и новый «мюнхенский договор».

Опасность вступления Великобритании и Франции в войну и чем это может закончиться понимали не только в рейхсканцелярии и генштабе