Колокол по Хэму

Хемингуэй рывком поднялся на ноги и подошел ко мне.

Нависнув надо мной, он потребовал:

— Покажи мне свои руки, Джо.

Я протянул руки.

Хемингуэй повернул их к себе ладонями, потом тыльной стороной.

— Ты занимался настоящим делом, Джо. Не просто отстукивал на машинке доклады. Вот эти пятна, наверное, старые ожоги?

Я кивнул.

— Умеешь ходить на малых судах?

— Довольно неплохо, — ответил я.

Хемингуэй выпустил мои руки и повернулся к послу.

— Так и быть, — сказал он. — Я принимаю ваши условия и нового члена команды. Когда я могу начать свое «Хитрое дело», Спруилл?

— Может быть, завтра?

Хемингуэй широко улыбнулся.

— Может быть, сегодня? — Он быстрым легким шагом двинулся к выходу. — Боб и Эллис, я угощаю вас выпивкой за обедом... Джо, где ты остановился?

— В «Амбос Мундос», — ответил я.

Писатель кивнул.

— Я жил там когда-то. Написал там большую часть чертовски хорошей книги. Но ты там больше не живешь, Джо.

— Не живу?

Он покачал головой.

— Если ты хочешь участвовать в «Хитром деле», должен поселиться в нашей штаб-квартире. Собирай свои вещи. Я заеду за тобой примерно в три часа. Поживешь в усадьбе, пока мы не переловим немецких шпионов или не устанем друг от Друга. — Хемингуэй кивнул послу и вышел.

Глава 6

Выйдя из посольства, я отправился в долгий путь до отеля «Амбос Мундос», пробираясь по улочкам Старой Гаваны. Я купил в табачном киоске газету, прошагал до портового шоссе и спустился по улице Обиспо. За мной следили.

В девяти кварталах от отеля я увидел черный «Линкольн», остановившийся у обочины. Из машины выбрались Эрнест Хемингуэй, Боб Джойс и Эллис Бриггз. Они вошли в бар «Флоридита». Еще не было одиннадцати утра. Я бросил взгляд в стекло витрины, убеждаясь в том, что «хвост» по-прежнему идет за мной, выдерживая дистанцию в половину квартала, после чего свернул с Обиспо направо и еще раз — по направлению к порту. Человек тоже повернул. Он был настоящим профессионалом, все время держался за спинами прохожих и не смотрел на меня, но было видно, что ему безразлично, знаю я о его присутствии или нет.

Миновав площадь кафедрального собора, я вошел в бар «Ла Бодегида дель Медио» и занял место у открытого окна, выходящего на улицу. Человек, шедший за мной, остановился напротив, облокотился о подоконник, развернул выпуск «Диарио де ла Марина» и углубился в чтение. Его голова находилась в половине метра от меня. Я рассматривал медно-рыжие волосы на его подбритой шее и линию над белым воротником его рубашки там, где заканчивался темный загар.

Ко мне подбежал официант.

— Un mojito, рог favor, — попросил я.

Официант вернулся к стойке бара. Я раскрыл свою газету и принялся изучать таблицы боксерских поединков в Штатах.

— Чем все закончилось? — спросил человек за окном.

— Хемингуэй добился своего, — ответил я. — Сегодня после обеда он перевезет меня к себе на финку. Я буду жить там.

Человек кивнул и перелистнул газету. Его широкополая шляпа была глубоко надвинута на лицо, прикрывая даже щеки и подбородок, видневшиеся в тени. Он курил кубинскую сигарету.

— Связь через явочный дом, — сказал я. — По условленному расписанию.

Дельгадо вновь кивнул, выбросил окурок, сложил газету, отвернулся от меня и произнес:

— Присматривай за писателем. «Era un saco de madarrias». — С этими словами он ушел.

Официант принес «mojito», который Дельгадо порекомендовал мне накануне вечером — коктейль из рома, сахара, льда, воды и мяты. У него был вкус лошадиной мочи, и вообще я редко пью до полудня. «Era un saco madarrias». Непростой парень. Что ж, посмотрим.

Я оставил бокал на столе и зашагал по улице Обиспо к своему отелю.

* * *

Я встретился с Дельгадо вчера вечером. Покинув отель «Амбос Мундос», я пешком добрался до бедного района Старой Гаваны, где многоквартирные дома уступали место хижинам.

В зарослях носились цыплята и полуголые ребятишки, ныряя в прорехи некрашеных оград. Я узнал явочный дом по описанию, которое содержалось в инструкциях, нашел ключ под покосившимся крыльцом и вошел внутрь. Там царила непроглядная темнота и не было электричества. Я ощупью отыскал стол, который должен был стоять в центре комнаты, нашарил на нем металлическую лампу и поджег фитиль зажигалкой. Свет был тусклый, но после темноты в доме и снаружи он резал глаза.

Человек сидел в четырех шагах от меня, развернув задом наперед старое деревянное кресло и небрежно положив руки на его спинку. В правой ладони он сжимал длинноствольный «смит-и-вессон». Его дуло было направлено мне в лицо.

Я поднял правую руку, желая показать, что не намерен делать резких движений, вынул из левого кармана пиджака половину долларовой купюры и положил ее на стол.

Человек не моргал. Разжав правый кулак, он швырнул вторую половину купюры рядом с моей. Они точно соответствовали друг другу.

— Просто удивительно, как много здесь можно купить на эти деньги, — негромко сказал я.

— Вполне достаточно, чтобы наделить подарками целую семью, — отозвался мужчина и спрятал пистолет в наплечную кобуру под белым пиджаком. — Дельгадо, — представился он.