Колокола

– Очень благодарен, – отвечал кузнец, – но не хочешь ли ты сперва убедиться, действительно ли солнце в мешке?

– Конечно, мой бесценный друг! Где мешок?

– Да вот он!

– Ишь, как оно кричит и брыкается в мешке (кузнец засунул в мешок поросенка). Ничего, ничего, пищи себе сколько хочешь, теперь уж ты крепко сидишь в мешке, и я выиграл часть света. Теперь наступит чудная тьма, и колдуны будут царить на всем свете.

– Да ты посмотри! – подбодрял его кузнец и приоткрыл немного мешок.

– Что ты делаешь? Вдруг оно выскочит? Ведь оно ух как хитро! Уж лучше я сам влезу в мешок, – сказал колдун.

Раз, два, три – и колдун сидел в мешке, а кузнец сейчас же крепко-накрепко затянул веревку.

«Вот так счастье, что колдуны так непроходимо глупы», – подумал кузнец, завязывая на всякий случай еще глухой узел.

В мешке поднялась ужасная возня и крик.

– Ой, оно кусает меня, – кричал колдун.

– И ты кусай! – отвечал кузнец, запер кузницу и пошел в избу, чтобы отдохнуть от ночных приключений.

Но почему же колдун, который мог выбить целую стену из избы, не мог разорвать мешка? И вправду, отчего? Не понимаю! Может быть, старик вывихнул себе ногу или натер ее, когда должен был плясать на одной ноге.

Долго ли колдун Бирребурр сидел в мешке, куда он хотел засунуть солнце, этого я тебе хорошенько сказать не могу, так как в газетах про это не писали. Слышал я только, что добрый кузнец Паво утешал своего пленника надеждой когда-нибудь по железной дороге вернуться к Берингову проливу, так как все равно на одной ноге туда не доскачешь. Но надежда эта и вправду скоро осуществится, так как русские уже строят туда дорогу. Ведь теперь у железной дороги семимильные сапоги: ей нетрудно будет пробежать через Азию. Но поймает ли когда-нибудь железная дорога солнце – это другой вопрос. Железная дорога, так же как и колдуны, боится воды, а солнце имеет дурную привычку освежаться вечером в море.

Каждый раз, как я вижу детей, которые ловят солнце зеркалом и пускают зайчиков на стене, я думаю про Бурребирра и Бирребурра. Попробуй-ка его поймать!

Дважды два – четыре

Заяц и белка были так дружны между собой, что называли друг друга попросту Иессе и Курре[3].

– Здравствуй, Иессе, – сказала белка, когда они встретились в лесу.

– Здравствуй, Курре, – сказал заяц. – Не слыхал ли ты, не лаяла ли сегодня какая-нибудь собака?

– Кроме Пономаревой Приссе никого не слыхал. Но уж Приссе-то меня ни чуточки не беспокоит.

– Ну, еще бы! Кому придет в голову бояться Приссе! – отвечал храбрый Иессе. – Да будь он ростом хоть с лошадь!

– Давай-ка пойдем на промысел, – сказал Курре. – Все, что мы добудем, мы разделим поровну.

Я получу ровнехонько столько же, сколько и ты, а ты получишь ровнехонько столько же, сколько и я.

– Ладно, я согласен, – отвечал Иессе.

Сказано-сделано. Они отправились на промысел и делили между собой все по-братски.

Когда им попадалась рябина, Курре влезал на дерево и бросал красные ягоды Иессе вниз. Попадалось ли им поле с капустой, Иессе перегрызал сочные кочни и тащил их Курре.

Раз как-то нашли они четыре яблока на дороге. Калле, из поместья Нюгорд, шел рано поутру в школу и нес на спине сумку. В сумке у него было полхлеба, кусок сыра, бутылочка молока и четыре яблока, которые ему дала мать за то, что он получил хорошие отметки. В сумке оказалась небольшая дыра, через которую яблоки и проскользнули одно за другим и попадали на дорогу.

Вот Иессе и Курре начали делить между собой добычу. Сперва Курре взялся за дело и разделил так: одно яблоко он отдал Иессе, а три оставил на свою долю.

– Э-э, постой-ка, – сказал Иессе, – верно ли это? – И вот Иессе начал делить по-своему: одно яблоко он дал Курре, а три оставил себе.

– Однако, послушай, – сказал Курре, – мне кажется, что так будет не лучше прежнего. – И они думали да раздумывали, как бы это ухитриться разделить так, чтобы обоим досталось поровну.

В это время Калле вздумал полакомиться по дороге яблоками. Он полез за ними в сумку и начал искать, но напрасно. «Они, верно, упали из сумки», – сказал он себе и пошел назад, чтобы разыскать свое потерянное сокровище. Вдруг он видит: на краю дороги сидят Иессе и Курре, а яблоки скатились в канаву.

– Посмотрите-ка, да ведь это Иессе и Курре! – удивился Калле. – Послушайте, не видали ли вы моих яблок?

– Да вот мы как раз хотели делить между собой четыре яблока, – отвечал Курре, – но мы никак не могли сообразить, как это сделать так, чтобы нам обоим досталось поровну.

– Да ведь это совсем нетрудно, – сказал Калле. – Каждый из вас получит по два яблока.

– О-го! – с удивлением воскликнули Курре и Иессе. – А как ты это знаешь?

– Как же мне не знать, что дважды два – четыре? Да ведь я хожу в школу.

– Вот удивительно! Так в школе учат, что дважды два – четыре?

– В школе учат всему, – отвечал гордо Калле.

– Вот так штука! Ну, а ты, неужели же ты все знаешь?

– Да, почти все. Я умею считать до семью семь, но дальше я не совсем-то помню.