Колокола Истории

Мы начали с капитализма, а кончили Биосферой. Но внутри капитализма, рядом с функциональным капитализмом находился его негативный близнец — коммунизм. И умер он раньше функционального капитализма, который по-осеннему отходит, но еще не отошел. Таким образом, коммунизм, его падение, а не упадок капитализма оказывается самой маленькой «матрешкой», иглой Кощеевой смерти, находящейся в яйце (а яйцо — в щуке, а щука — в утке, а утка — в волке и т. д.). Коммунизм держал (на взаимных началах) функциональный капитализм и, таким образом, капитализм, его мир в целом. Теперь все — finita. Кончился коммунизм — и мир зашатался, оказавшись у некой черты, перед лицом нескольких кризисов, вырвавшихся из «кладезя бездны» Истории, а точнее — с многоголовым и многослойным социальным кризисом, у которого к тому же есть сильнейшее социоприродное и природное измерения.

Заказывали кризис? Кушать подано. «Игла смерти» сломана, кладезь бездны отперли. Коммунизм и капитализм — ключ к ней. Стуцали — и отверзлось.

Разумеется, дело не обстоит так, что рухнул коммунизм и поэтому — по «принципу домино» — посыпалось все остальное. Ситуаций иная: надломился капитализм, в котором «сконденсировались» и Европейская цивилизация, и христианская субъектность, и субъектный поток исторического развития. И первым от надлома рухнул коммунизм. Но по закону обратной связи это еще более подрывает капитализм как мировую политико-экономическую систему, подталкивая ее к последней черте, а вместе с ней и другие системы, из которых он вырос и в которые он пророс.

Графически то, о чем идет речь, можно изобразить так.

1991 г. точка бифуркации функциональный капитализм субстанциональный капитализм.

«Старый Порядок» феодализм.

Поздняя Античность.

Античность

1991 г.

Из схемы видно, как капитализм стержнем проходит сквозь остальные целостности, подводя их вместе с собой к определенной черте. Что же находится за этой чертой? Каким должен быть постсовременный мир, посткапиталистическая фаза Европейской цивилизации — логически, исходя из тенденций прошлого и нынешнего развития? Историческая картина, конечно же, будет разнообразнее и богаче содержанием и формами по сравнению с логическим типом.

L

Мир, который рождается под звон Колоколов Истории и который должен будет остановить этот звон, будет некапиталистическим. В нем могут быть и более или менее антикапиталистические зоны или точки (это зависит от способа и обстоятельств их возникновения), но, естественно, не на коммунистической основе. Коммунизм — это параллельный капитализму и, так сказать, внутрисистемный антикапитализм; значительно более страшным может оказаться антикапитализм посткапиталистический и вне(или пост)системный. Все это, впрочем, не исключает наличия капитала как социальной формы — капитал в неформационном смысле существовал в докапиталистических обществах, он может существовать и в посткапиталистическом.

Капитализм реализовал, завершил универсалистскую программу христианского субъекта, и этим он вызвал в XX в. партикуляристские антисовременные реакции (антикапиталистические реакции XIX и значительной части XX в. — до иранский революции 1979 г. — были универсалистскими). Ныне мы можем наблюдать упадок универсалистских идеологий — либерализма и марксизма, и потому логично предположить неуниверсалистский, партикуляристский характер новых систем идей. Деуниверсализация европейских ценностей и христианского субъекта способна привести к острейшей социокультурной коллизии. Христианство, христианский субъект всегда претендовали на универсальность; последние 200 лет марксизм и либерализм, коммунизм (1917–1991 гг.) и капитализм — каждый по-своему — пропагандировали и распространяли европейско-христианские ценности во всем мире, стремясь представить их в качестве универсальных, общечеловеческих. Не случайно падение коммунизма и осень капитализма сопровождаются аккомпанементом различных партикуляристских, неоязыческих форм.

Кто знает, может быть, не так уж далек от истины П.Бурдье, полагающий, что XXI в. станет временем триумфа неоязычества. В любом случае в следующем столетии перед Европейской цивилизацией, по-видимому, встанет выбор: либо «изобретение» новой религии откровения (это кажется маловероятным), либо партикуляризация европейских ценностей, признание принадлежностью только Европейской цивилизации, что неизбежно усилит неоконсервативные элементы, тяготеющие к неоязычеству.

Партикуляристский, неуниверсалистский субъект — возможно ли это? В принципе — да. Такой субъект был характерен для Античности. Правда, в Античности он был прежде всего коллективным. Реальным социальным индивидом и субъектом выступал полис. Попытка отдельного человека стать социальным индивидом, что возможно лишь в форме личности, как правило, приводила либо к изгнанию, либо к его гибели (как в случае с Сократом). И даже кризис, упадок полиса и возникновение имперских форм привели не столько к общественной фиксации личности (это — достижение христианства), сколько к приватизации коллективного бытия социального индивида.