Колокола Истории

И речь необязательно во всех случаях идет о смешении; иногда возможно и более или менее органическое единство с иерархией подуровней, причем иерархия эта может быть гибкой и меняющейся — tangled hierarchy, как на картинах М.Эшера. Чем-то подобные Организации, их иерархии могут напоминать Венецию самого конца Средневековья, Ост-Индские компании, чей расцвет приходится на генезис и самую раннюю фазу капитализма, на вход в капиталистическую эпоху. Показательно, что и «Военно-торговый дом Венеция», и Ост-Индские компании пришли в упадок по мере развития капитализма. Появление сходных организаций на «выходе из капитализма», т. е. располагающихся симметрично во времени, кажется мне и симптоматичным, и индикативным — указывающим на развитие в сторону некоего нового мира.

В таком мире, внешне напоминающем военно-торговые зоны арабского мира, ал-Хинда, Юго-Восточной Азии или Восточной Европы той эпохи, которую для Западной Европы называют Средневековьем, — даже если его агенты-Организации не провозгласят официально свой не(или анти)капиталистический характер, — капитализму (и даже капиталу) вовсе не гарантированы передовые позиции. Напротив, «капитализм» и «государственность» могут оказаться уделом наиболее отсталых и архаичных зон, полурабских гетто постсовременного мира, его «рудников Лавриона», составляющих в совокупности «нижний мир», «туннель» под постсовременным миром, в котором путь в капитализм означает путь в отсталость и аномию бидонвилей, трущоб и плантаций. Разумеется, это — гипотеза или даже воображение. Но, как в свое время показал Ч.Райт Миллс, социологическое воображение в определенных ситуациях — полезный метод.

У вступающей в такой мир личности христианского типа, независимо от того, идет ли речь о верующем или атеисте (атеизм возможен только в христианстве), по сути, нет ничего, кроме нее самой, кроме мыслящей точки. Нет надежд ни на социальные, ни на экономические, ни на политические проекты. Все они пошли прахом. Думаю, этот личностный пуантилизм соответствует грядущему пуантилистскому миру. Единственная незыбкая субстанция, которой обладает человек, — это личностность, универсальная социальность как таковая. Это единственный материал, из которого можно строить новую структуру (постсовременную, посткапиталистическую, «христианско-постхристианскую», партикуляристскую) Европейской цивилизации. Или, точнее, начинать строительство Европейской цивилизации как локальной после двухтысячелетнего блестящего универсалистского ее периода.

Выше уже шла речь о том, что капитализм по сути не создал своей цивилизации — он положительно антицивилизационен, а также о том, что капитализм как формация адекватен христианству, производственно-технически выполняет его историко-культурную программу. Есть еще одно существенное сходство между христианством и капитализмом: христианство в известном смысле не менее антицивилизационно, чем капитализм. Только у капитализма это качество имеет производственную основу, материальную, а у христианства — культурно-историческую, духовную. Но здесь мы должны прежде всего договориться о терминах, точнее — о термине, о том, что подразумевается под «цивилизацией». Согласимся с Декартом — Il faut d'efinir le sens des mots.

LII

Термин «цивилизация» затаскан. Его еще более обесценивает то, что нередко в различных контекстах, а иногда даже именно в одном и том же в него вкладывают принципиально различное содержание. В результате «цивилизация» становится столь широким и всеобъемлющим понятием, что лишается научного и практического смысла, — всё цивилизация. Говорят о «мировой цивилизации» и о «цивилизации бушменов», о «капиталистической» и «китайской» цивилизациях, о цивилизации «верхнего палеолита» и «американской», о «христианской» и «буддийской». Естественно, что в такой ситуации цивилизационность как качество, с одной стороны, конкретизируется до предметов быта, обихода, с другой — становится максимально — абстрактным. Эта комбинация и создает ложное впечатление простоты и ясности того, что скрывается за термином «цивилизация», и, упрощая, ошибочно сводит к одному понятию несколько совершенно различных явлений, различных по принципу конструкции исторических систем, а не просто неких культур. Я не имею в виду различия, зафиксированные в свое время, например, Энгельсом и Шпенглером.

«Капиталистическая цивилизация», «христианская цивилизация», «китайская цивилизация» — в каждом из этих трех случаев качество «цивилизационности» и принцип, критерий определения цивилизации различны и как минимум ставят под сомнение друг друга. Разумеется, повторю, это в том случае, если цивилизация есть для нас некое ограниченное понятие, а не концептуальный надувной мешок, в который с чувством глубокого удовлетворения можно запихнуть почти все, что угодно.