Колокола истории

Не надо сгущать краски, но имеет смысл трезво оценить ситуацию и поставить вопрос: не присутствуем ли мы при очередном, третьем, «закрытии мира» (точнее миров), аналогичному тем, что произошли в IV и XIV вв. н. э. — с упадком в одном случае Римской и Ханьской, в другом — Великой Монгольской империй? Отрицательный ответ на этот вопрос вовсе не очевиден. Глобализация, как уже говорилось, может оказаться виртуальной или, как минимум, не единственной тенденцией развития, очевидна и диаметрально противоположная. Информационное (мир-коммуникация) единство мира может оказаться фиктивным или, по крайней мере, селективным, частичным, имеющим и оборотную сторону — разъединение. У последнего могут быть самые разные причины: политические, экологические, финансовые (как богатство, так и особенно бедность), эпидемические (пандемические).

Деструктивные, разъединительные возможности человека увеличиваются вместе с конструктивными, объединительными, равны им — как минимум. Мир-коммуникация — это не столько единая мировая система, сколько сеть неравномерно и не жестко связанных анклавов, точек Севера в земном (и, как знать, околоземном) пространстве.

Термин «мир-коммуникация» и связанный с ним подход к нынешней реальности позволяет, по мнению А.Матляра, «понять логики мондиализации, не мистифицируя их. В противоположность преподносимой нам глобалистской и эгалитаристской картине планеты эти логики напоминают: мондиализация экономик и систем коммуникации неразрывно связана с созданием новых форм неравенства между различными странами или регионами и между различными социальными группами. Иными словами, это источник новых исключений (из процесса обладания общественными благами. — А.Ф.), Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на принципы, которые лежат в основе создания особых рынков или региональных зон свободной торговли, этих опосредующих региональных пространств между мировым пространством и пространством национального государства. Глобализация сопрягается с фрагментацией и сегментацией. В этом — два лика одной и той же реальности, находящейся в процессе распада и нового соединения.

80-е годы были временем стремления к объединяющей и унифицирующей глобальной культуре, носителями которого выступали крупные транснациональные компании, изгонявшие «культурные универсумы», чтобы обеспечить распространение своих товаров, услуг и сетей на мировом рынке, но они же (80-е. — А.Ф.) стали также временем реванша уникальных, единственных в своем роде культур».[32] Культур, противостоящих универсальной культуре и ее ценностям и соответствующим неким культурно-(этно-)пространственным локусам, зонам или даже точкам. Мировое («глобальное») качество «мир-коммуникации» имеет не столько реальный, сколько виртуальный характер. Точечный, пуантилистский мир, строго говоря, в единой мировой системе и не нуждается. Любая точка этого мира может быть виртуально представлена как «мировая система» — достаточно провалиться в «черную дыру» киберпространства. Вселенная или точка — иррелевантно. Релевантно то, что целые группы могут творить свой мир на основе этой иррелевантности, эксплуатируя ее и с ее помощью эксплуатируя (но уже в другом смысле) других, подключая сюда фрейдизм, генную инженерию и многое другое, о чем мы и не догадываемся. А какие возможности новым господам предоставляет вытеснение социальных конфликтов в киберпространство? Существа из альбома «Человек после человека» Д.Диксона и ситуации типа Фредди Крюгера, преследующего и убивающего свои жертвы в их снах, могут оказаться цветочками, что, однако, не должно ни пугать (пугаться — поздно и бессмысленно), ни лишать воли к сопротивлению. Другой вопрос, сколько времени понадобится людям, чтобы выработать средства сопротивления, адекватные посткапиталистическим формам угнетения и эксплуатации. Над этим нужно думать уже сейчас.

LVIII