КОЛОКОЛА ОБРЕЧЁННЫХ

-Ну и я недалеко от тебя ушёл, Политыч. А тем не менее. Но уверен твёрдо – раз Господь нас, а не кого-то там другого к таким испытаниям поставил – значит так и должно быть. И надо это принять, и делать что делаем. Делать хорошо. Бог, если так хочешь, воскресил нас – да, конкретно так! – восставил, и приставил сюда – выявлять людей, бороться с нежитью, защищать людей и делать всё то, что делаем. Нас – а не других. Потому как наверное – мы можем делать это лучше, чем кто-то другой. Их взяли – а нас оставили. И прекращай роптать, Политыч. Сам во грех впадаешь, и меня втягиваешь.

-Ох, Федя – послушаю тебя – и всё правильно. Прости Господи!

-И вот смотри ещё, Степан Политыч! Что всё неспроста. Тебе было сколько – под семьдесят, так?

-Ну да, 68.

-А ты теперь здоров, как словно твои двадцать лет твои вернулись, нет? А гляди, глазомер какой. На снайперской должности в группе. А когда из армии-то дембельнулся, не напомнишь?

-Ну ладно, Федь, тут-то всё понятно.

-А раз всё понятно, Бога гневить завязываем, Политыч. Чай-то вскипел? Да время уже, какой тут чай, пошли уже. К Бате надо до службы подойти ещё.