Колокольчик в тайге

Лосиха все это время шла за рогачом и, казалось, совсем не обращала внимания на собравшихся. Часто останавливаясь, она с тоской смотрела в ту сторону, где через долину небольшой извилистой речушки темнел своей зеленой хвоей спасительный лес. Если бы она умела говорить! Она бы обязательно подсказала своему незадачливому спутнику, где нужно перейти дорогу, и он бы не бился в бесплодных попытках выбраться из этого мира чуждых ему звуков и запахов.

Наконец, ударившись о какую-то железобетонную опору, лось упал и больше уже не поднимался. Лосиха в последний раз подошла к нему, еще раз обнюхала и лишь только после этого, словно убедившись в его полной неподвижности, медленно повернулась и пошла размеренной рысью в сторону видневшегося леса. Люди с почтительностью расступились перед ней и снова сомкнули кольцо, подвинувшись вплотную к лежавшему лосю.

И лишь только тогда мы поняли причину странного поведения животного. Лось был слеп.

Впоследствии, когда мы попытались определить причину слепоты лося, было выяснено, что слепота произошла от ранения, так как под шкурой на лобной части перекатывались маленькие свинцовые дробинки.

Так от бездумного выстрела какого-то негодяя погиб могучий лось — краса и гордость наших лесов.

Все это время лосиха неотступно следовала за раненым и не покидала его до самого конца, пока еще у животного были силы. Длилось это, очевидно, не один день и даже не одну неделю. Сколько же нужно преданности, глубокой привязанности, чтобы вот так изо дня в день находиться рядом с обреченным животным, помогать ему, не отлучаясь от него ни на минуту!

Возвращались домой мы поздно. В лесу уже начало темнеть. Серая мгла пеленой покрывала кусты, тропинка становилась все менее заметной, и лишь только в небольших просветах были видны стволы отдельных деревьев.

Наконец и стволы и макушки деревьев слились в общую темную массу, над лесом опустилась ночь.

Осторожно переступая через валежины, мы с трудом находили все время терявшуюся тропку. Причудливо изогнутые сучья, обомшелые пни в сгустившихся сумерках кажутся сказочными чудовищами. Идешь и невольно думаешь, что какое-нибудь лесное чудище вот-вот схватит тебя. Чуткое ухо ловит ночные звуки леса. В наступившей тишине слышны малейшие шорохи.

Уже подходя к дому, мы услышали мощный, идущий с самых низов, глухой и протяжный стон. Трубил молодой лось. Через несколько минут призывный стон повторился вновь. И этот сильный, низкого тона звук долго еще стоял в воздухе. Наконец, когда лось протрубил в третий раз, в ответ ему прилетело короткое «о-у», а затем послышалось фырканье. На призыв лося отвечала лосиха.

Жизнь шла своим чередом.

ИЗ ИЛЬМЕНСКИХ ДНЕВНИКОВ

Над маленьким, затерянным в лесной глуши поселком Миассово — туманное мартовское утро. Тепло и сыро. Кругом застоявшаяся тишина, которая нарушается только трелью дятлов. Дятлов три, и все они по очереди выбивают дробь.

Первым начинает тот, что сидит на телефонном столбе. Ровно через десять секунд с болота ему вторит другой, а затем вступает третий, сидящий на сосне у лабораторного корпуса. И снова наступает тишина. Через какой-то промежуток времени все в той же последовательности повторяется.

Дятел на столбе, закончив свою очередную трель, прислушивается, красная шапка на его голове поворачивается из стороны в сторону, и он, как бы любуясь собой, ждет вступления своего соперника.

Пока я слушал этот своеобразный конкурс, очередность трелей лесных солистов не нарушалась, и лишь только один раз первый дятел опоздал с началом вступления, и дробь его прозвучала одновременно с дробью дятла, сидевшего на болоте.

Кстати, тут же рядом, около магазина, барабанил четвертый дятел и совершенно не реагировал на «серенады» соперников.

…Видавшая виды плоскодонка медленно скользит по старому заросшему пруду. Вода — что индийский чай. Кругом торфяные сплавины, поросшие осокой, рогозом и еще бог знает чем. На некоторых из них растут небольшие кусты ивняка, а кое-где уже укоренились березки, которые, как часовые, возвышаются в своих ярких зеленых одеждах над бурыми космами высохшей прошлогодней осоки.

Окна воды покрыты зарослями рдеста, тут же растет кубышка, кувшинка, ближе к берегу видны стреловидные листья водокраса, изредка встречается сусак.

Когда до берега осталось совсем немного, я увидел впереди плывущего ужа. Уж небольшой, это видно по маленькой голове и тонкой, чуть сероватой шейке, поднявшейся столбиком над водой.

Вначале ужонок меня не замечал и плыл, не меняя позы и направления, но стоило мне неосторожно плеснуть веслом, как он сжался и резко опустился вниз. Теперь над водой была только одна голова, которая беспрестанно сновала то в одну, то в другую сторону. Уж торопился уйти от настигающей его опасности.