Колокольчики мои

— Под влиянием нахожусь, вот и не расту, — хмуро сообщил Егор.

— Под каким влиянием? — живо заинтересовался милиционер и даже газету под мышку сунул. Может, он тоже всю жизнь мечтал вырасти?

Егор понял, что лишнее сказал, не прикусил вовремя язык, а сейчас кусал, да уж поздно было.

— Это, товарищ милиционер, секрет, его никак нельзя разглашать, — выручил Арканя друга.

Милиционер погрустнел.

— Ладно, пойдёмте со мной, провожу я вас до автобусной остановки, — сказал он.

И сразу город показался добрым и приветливым. Они гордо шагали по проспекту рядом с милиционером, и светофор на углу весело подмигивал им.

— А почему вы в свисток не свистите? — спросила Катя.

— Я в отпуске, — ответил милиционер.

— А почему тогда в погонах и в фуражке? — не унималась она.

— Меня будут чествовать.

— Как это чествовать? — удивился Егор.

— Не знаю, — сказал милиционер. — Объявили: рядовой состав будем чествовать. У кого есть ордена и медали, приказали надеть.

И тут только увидел Егор на груди милиционера орден! В первый момент из-за переживаний он и не заметил. И Арканя только что увидел.

— Вот это да! — восхитился он.

Девчонки — те вообще орденов не замечают.

— А за что? — спросил Егор.

— Было дело, — уклончиво ответил он. — У вас есть секрет, и у меня секрет.

Они подошли к автобусной остановке. Она оказалась близко, только совсем в другой стороне — и не в той, и не в этой — одним словом, в другой. Здесь уже стоял автобус и ждал пассажиров.

— Довезите до Соснового бора этих путешественников, — попросил милиционер шофёра.

— Опять безбилетники, — проворчал тот.

— С билетами, — сказал милиционер.

Он бросил мелочь в кассу, оторвал три билета и отдал Кате:

— Не Потеряйте!

Ребята махали милиционеру руками. Он стоял и улыбался. Маленький, толстенький, с боевой наградой на груди.

И снова автобус пересёк Камский мост. Только сейчас река внизу была совсем тёмная, а лес и дома на правом берегу слились в одно — серое. Тучи низко плыли над рекой. Надвигался вечер.

Егор смотрел в окно и думал о том, что тоже станет милиционером и за геройский подвиг получит орден. Его портрет напечатают в газете, и все будут удивляться:

— Посмотрите, ведь это тот самый Тарантин!

А учительница Елена Васильевна, которая уже будет седая и в очках, улыбнётся доброй улыбкой и скажет:

— Он был самым маленьким в классе, но это не помешало ему стать героем. Человека уважают не за рост, а за душевные качества.

Весело бежал автобус по бетонной дороге. За поворотом уже показался посёлок Сосновый бор.

Именно в это время медсестра в белом халате делала бабушке Груне укол.

— Лежите спокойно и ни в коем случае не вставайте, — уже который раз повторяла она.

Медсестра положила свои инструменты в чемоданчик, села в «скорую помощь» и уехала, оставив в доме запах лекарств.

Автобус, который прибыл из города, остановился на Четвёртой линии и высадил пассажиров. Ребята сразу же увидели Катину маму. Она бросилась к дочери:

— Нашлась!

Стала её обнимать, целовать. Наконец отпустила, посмотрела на мальчиков и сразу посуровела:

— Негодная девчонка, как ты посмела уехать в город! — И, взяв Катю за руку, быстро повела домой, что-то приговаривая по дороге.

— Нам с тобой тоже попадёт, — вздохнул Арканя. — Пожалуй, и ремнём выдерут.

— Меня один раз драли, — признался Егор. — Это когда я Каму хотел переплыть. Мама рассердилась…

— Помню! Ещё отец с надувной камерой тебя спасал. И правильно, что выдрали. Свело бы судорогой ноги — вот и всё.

— Ничего бы не свело.

— Если бы не свело, то силы бы кончились. Кама-то вон какая широкая.

— Ничего бы не кончились. Я бы на спинке отдыхал.

— Тогда бы судорогой свело.

— Не свело бы.

Они остановились у крыльца.

— Не бойся, — уныло подбодрил Арканя. — Поругают, а потом забудут. Сядут телевизор смотреть.

— Я и не боюсь, — так же уныло ответил Егор.

Он медленно поднимался по лестнице. Чего торопиться? Всё равно попадёт. Постоял у двери, прислушался. Тихо. Открыл дверь — и сразу почувствовал запах лекарства.

— Наконец-то! Где ты был? Отец всё ещё тебя ищет, — тихо сказала мама.

Он остановился как вкопанный. Почему мама так тихо говорит? Не шумит, не ругается.

— С бабушкой плохо. Из-за тебя она расстроилась.

Егор рванулся к бабушке:

— Что с ней?

Мама его остановила.

— Тихонько, — предупредила она.

Егор на цыпочках прошёл в бабушкину комнату. Бабушка лежала бледная, с закрытыми глазами. Но как только вошёл внук, приоткрыла веки, чуть улыбнулась.

— Бабушка, что с тобой?

— Ничего… Не пугайся…

— Я больше никогда тебя не буду расстраивать!

— Ну и хорошо, и хорошо.

Егор поправил подушку, одеяло.

— Ничего, бабушка, ты скоро выздоровеешь. Я ведь тоже вчера болел, а сегодня уже здоровый.

— Ты болел без надобности. А мне уже надобно болеть.

— Почему, бабушка? Почему тебе надобно болеть?

— Надобно.

Егор не мог с этим согласиться.

Бабушка снова закрыла глаза. Трудно ей было разговаривать. Егору хоть чем-то хотелось ей помочь, но он не знал чем.

— Хочешь, бабушка, я спою тебе песню? Твою любимую — про колокольчики? — спросил он. — А ты лежи и засыпай. Помнишь, когда я был маленький, ты меня укладывала спать и тоже пела эту песню?