Колокольные дворяне

Этот случай совершенно разладил мои отношения с солдатами: они перестали доверять мне, и, как им ни доказывал обратное, они стояли на своем: „А! Значит, когда на дому служба бывает, всегда их поминают“. И постановили: в церковь совсем семью не пускать. Пусть молятся дома, но каждый раз за богослужением должен присутствовать солдат. Едва мне удалось вырвать разрешение, чтобы семья посещала церковь, хотя бы в двунадесятые праздники. С решением же их, чтобы за домашними богослужениями присутствовал солдат, я бороться был бессилен. Таким образом, бестактность о. Васильева привела к тому, что солдаты все-таки пробрались в дом, с чем до того времени мне удавалось благополучно бороться. После этого произошел следующий случай. Присутствовал как-то на богослужении солдат Рыбаков. Священник, кончая богослужение и поминая всех святых, упомянул и „царицу Александру“ (святую). Целую бурю поднял Рыбаков из-за этого. Пришлось мне вести его к себе, находить календарь и доказывать, что поминалась не Александра Федоровна, а святая царица Александра». (В. Алексеев. Гибель царской семьи… С. 297.)

Да, сплошные курьезы. Солдату Рыбакову нужно было со святцами в руках объяснять, кого именно поминал священник. Как часто говорят сейчас о невежестве государственных чиновников, все они – «дети солдата Рыбакова». Им просто вовремя никто ничего не объяснил.

«Бог, Царь, Отечество». Остальное – соблазн и суета. И в монастырском уединении отец Алексий был горд и силен духом, никогда не скажет Император Российский, что Васильев поддался соблазну обмана, трусости, измены. Боже, Царя храни. Верую истинно.

Аминь.

«28 декабря. Четверг

Чудный солнечный теплый день – 2° мороза. Долго пробыли на воздухе утром и вечером. Узнали с негодованием, что нашего доброго о. Алексея притягивают к следствию и что он сидит под домашним арестом. Это случилось потому, что за молебном 25 декабря диакон помянул нас с титулом, а в церкви было много стрелков 2-го полка, как всегда, оттуда и загорелся сыр-бор, вероятно, не без участия Панкратова и присных». – (Из дневника Николая II, 1917 год, цитируется по «Дневники Николая II и Императрицы Александры Федоровны 1917–1918», стр. 226, М., 2012. – Царь пишет, как всегда, кратко и по существу, в подробности не вдается.)

Позднее эта история получила освещение в местной газете:

«Дело о титуловании семьи Романовых

27 декабря (1917 год) в Исполнительный Комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов поступило заявление от общего собрания отряда особого назначения о том, что на богослужении 25 декабря в Благовещенской церкви диакон Евдокимов (о. Александр) с ведома священника Васильева (о. Алексий) в ектении титуловал бывшего царя и царицу „их величествами“ детей – „высочествами“. Отряд требовал немедленного ареста обоих. Настроение было повышенное, грозившее вылиться в самосуд. Исполнительный комитет Совета с представителями всех революционных организаций и городского самоуправления решил пригласить обоих лиц и выяснить обстоятельства дела. Опрос не привел к выяснению виновного, так как в показаниях оба противоречили и самим себе, и друг другу. (Позже, во время допросов „где царские драгоценности спрятаны?“, показания отца Алексия, его жены и детей будут не менее противоречивы… к этому я еще вернусь.)

Поэтому было решено о происшедшем довести до сведения прокурора и епископа, а диакона и священника подвергнуть домашнему аресту во избежание самосуда и в целях гарантии дознания. Кроме того, еще выяснился факт крайне необычного привоза в Тобольск, и именно в Благовещенскую церковь, Абалакской иконы (Божьей Матери). Все это, в связи с тревожным настроением среди отряда, а также со слухами о развитии в Тобольске монархической агитации, дало возможность прокурору возбудить дело по признакам 120-й статьи о покушении на ниспровержение существующего строя. (Это говорят ниспровергатели существующего строя, напомню. И напоследок – особенно интересное замечание, невольный отзыв о строгостях того времени: „…а второй выехал в Абалак“, – то есть, пока страсти не остынут, сбежал в Абалакский монастырь при поддержке архимандрита Гермогена, попросту говоря.)