Коломбине дозволено все

Там стояла машина рыболова, на которой Кологрива и Ларису повезли в сторону города. По дороге Кологрива подбросили к месту пикника, где он пересел в собственную машину, благополучно там переночевавшую. На капот некая добрая душа положила Ларисину сумку. Потом рыболов отвез Ларису домой переодеться и умыться, подождал у дверей и доставил в редакцию. У порога они и расстались.

ЛАРИСА. Миша! Мишка! Постой! Мой телефон!

РЫБОЛОВ. Я записал! Ровно через неделю позвоню, если ничего не случится, и отдам фотографии. И за мной – сюрприз!

ЛАРИСА. Ну, пока!

Рабочая неделя началась с неприятного разговора с надутым Кологривом.

КОЛОГРИВ. Ну, ты, мать, совсем – того! Думать иногда надо!

ЛАРИСА. Скажи спасибо, что вообще живы остались!

КОЛОГРИВ. Спасибо??? А о чем вся редакция шепчется – знаешь?Ты глупейшим образом меня скомпрометировала. Вот будет радость Валентине!

ЛАРИСА. Почаще бы ты о ней вспоминал!

КОЛОГРИВ. Это уж мое дело – когда и о ком вспоминать. А тебя я прошу больше ничего подобного не устраивать. И точка.

ЛАРИСА. Ну, если о тебе и ходят сплетни, то не я их героиня!

Зря Кологрив злоупотребил начальственными нотками в голосе. Лариса и так чувствовала себя в какой-то мере оскорбленной его равнодушием во время «Природы». А теперь она и вовсе задумалась о том, как бы его проучить.

Она как раз перебирала варианты, когда в корректорскую всунулась голова Кологрива. И попросила Зою зайти в кабинет.

Зоя в недоумении подчинилась. Лариса, оставшись без пары, вышла в коридор. Там к ней подошла корреспондент Елена и осведомилась, чего это замред зазвал к себе Зою, да еще так надолго, и не пахнет ли это выговором. Тут Ларису наконец-то осенила дьявольская мысль. Она пожала плечами с таким видом, будто речь шла о деле давно известном, и смылась в корректорскую, оставив корреспондента Елену без ответа.

За те двадцать минут, что Зоя сидела у Кологрива, Лариса сбегала в секретариат, взяла полосу для читки. И сунула ее в коридоре за шкаф. А пестрый демон, несомненно подсказавший ей этот маневр, явственно произнес: «Так! Поделом!»

Вернувшуюся Зою Лариса встретила радостной улыбкой.

ЛАРИСА. Товарищи бдители! Объявляется перерыв. Зоя идет со мной пить кофе, а Марианна и Людмила остаются на тот случай, если принесут полосу. Потом мы с Зоей бдим, и вы пьете кофе.

МАРИАННА. Секретариат рехнулся. То – перерывы по часу, а то – все четыре полосы сразу!

ЛЮДМИЛА. Чего с дураков возьмешь…

Странным путем повела Зою Лариса – мимо доски объявлений и санузла, где ей руки помыть приспичило, и мимо всех отдельских дверей…

ЛАРИСА. И зачем же ты Кологриву потребовалась?

ЗОЯ. Да тетя из Хабаровска позвонила. Дома-то у нас опять линию ремонтируют. Она через справочное узнала редакционные телефонные номера и додумалась – с замреда начала. В гости, видите ли, собралась.

ЛАРИСА. Кологрив поступил благородно. А помнишь, как он сватался?

ЗОЯ. Это когда?

ЛАРИСА. Когда голубцы на всю контору стряпать велел!

ЗОЯ. Точно! Вот уж действительно…

ЛАРИСА. И что мне больше всего понравилось – как он свадьбу планировал! Кошмар – пригласить всю редакцию! Мало мы друг дружке здесь надоели? А вы бы с ним неплохо смотрелись. Соглашалась бы!

ЗОЯ. Да я-то уж с восторгом бы!…

ЛАРИСА…кабы не твои мальчишки? Ну, так поладил бы Кологрив с мальчишками, не сомневайся! Тут полредакции по этому Кологриву сохнет, а он отказ на предложение от тебя получает!!!

ЗОЯ. Так я же не отказала, в том-то и дело!…

Этот длившийся до дверей буфета разговор был дьявольски труден – Зоя несколько раз порывалась брякнуть про сон. Но Лариса ей этого не позволила. Первая мина Кологриву была подложена

Разумеется, этот разговор слышали. Сватовство к матери двоих детей, замужней женщине Зое – ох, это был всем сюрпризам сюрприз! Начался великий шорох по углам. Ларису втихаря допрашивали – она не отрицала, да еще историю с сорвавшейся с цепи лодкой обнародовала, и в свете кологривского сватовства к Зое история выглядела совершенно невинно – такое с кем угодно могло случиться. А отношение Кологрива к Ларисе было давно всем известно – старые соратники по какой-то там многотиражке.

И вот наступила пятница – день, как известно, роковой. Именно к этому дню Лариса проанализировала причины своего провала. И поняла, что ее погубило – собственная серьезность. Нельзя было воспринимать столько лет Кологрива всерьез. И спасать его от Валентининой ревности, будто от смерти. И корчить из себя деловую женщину, даже если обладаешь спокойным и деловым характером. Много чего нельзя было…

И на что она употребила свои незаурядные способности! На чтение гранок с полосами! А ведь женщина, способная осуществить боевой план из четырех операций, достойна лучшей участи, чем созерцать три раза в неделю авоську, косметичку и фолиант на подоконнике!

Лариса размышляла, а работа над номером продолжалась.