Коломяги и Комендантский аэродром. Прошлое и настоящее

Проект детальной планировки Коломяг, рассмотренный на градостроительном совете, утвердили решением Ленгорисполкома в 1988 году. Им предусматривались постепенный снос «малоценного» малоэтажного жилищного фонда, за исключением капитальной жилой застройки, принадлежащей больнице имени Скворцова-Степанова, и зданий, имеющих историко-культурную и архитектурную ценность; освобождение территорий от предприятий и организаций, имеющих участки во временном (автостоянки, гаражи, складские базы, огородничество «Березка» и др.) и в постоянном землепользовании, а также перебазирование Малой Октябрьской железной дороги.

В зону нового жилищного строительства попадало, таким образом, 450 гектаров, на которых размещались Коломяги, Мартыновка и частично Озерки. Согласно последней переписи населения, проживало в трех поселках 3745 жителей. По плану детальной планировки, утвержденному в 1988 году, объем намеченного здесь жилищного строительства составлял 1 480 000 кв. м общей площади.

Проект детальной планировки Коломяг согласовали Госинспекция по охране памятников, комиссия союзного и российского Министерств культуры, Центральный совет Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК). Ленгорисполком своим решением утвердил проект застройки кварталов 11Б (бывшая деревня Коломяги) и 12А (бывшая деревня Мартыновка). Декларировалось, что застройка будет осуществляться «на основе конкурсной разработки прогрессивных архитектурно-градостроительных решений, обеспечивающих повышение плотности малоэтажной застройки с одновременным улучшением качества жилой среды и комфорта проживания»...

Однако на деле благие планы возведения нового жилого массива означали практически полный снос и перепланировку Коломяг, Мартыновки и Озерков. На месте прежней застройки должны были появиться широкие магистрали, рассекающие все и вся, а вокруг них — типовые многоэтажные дома. Из всей коломяжской старины в лучшем случае сохранились бы церковь и бывший графский дом у пруда.

Именно такая судьба постигла в 1960-х годах практически все бывшие старинные предместья, которые вошли в городскую черту. Старая застройка там сметалась практически подчистую, чтобы освободить место под новые кварталы массового строительства. Именно так, к примеру, исчезли бывшие северные предместья — Гражданка и Ручьи. Немного более щадящей оказалась реконструкция Лесного и Удельной — там уцелели значительные островки прежней застройки.

Конечно, жителям бывших пригородов и предместий, оказавшихся в зоне строительства, было очень тяжело и грустно покидать свою «малую родину», свои насиженные места. По воспоминаниям старожилов, многие воспринимали грядущее расставание со своим прежним образом жизни как своего рода жизненную катастрофу. Они ощущали настоящую трагедию, чем-то похожую на то, что переживали герои знаменитой повести Валентина Распутина «Прощание с Матерой».

«Нам велели выселяться из Коломяг в 1986 году, — вспоминает Наталья Александровна Малыгина (Васильева). — Наш дом на Тбилисской улице, № 13, был довольно старый, постройки 1913 года, очень красивый, обильно украшенный резьбой, однако назвать его ветхим было бы неправильно. За этот дом нам предоставили двухкомнатную квартиру в новостройках на улице Хошимина. Переезд в город воспринимался очень тяжело: мы привыкли, что есть свой дом, свой участок земли, сам себе хозяин, а тут мы оказались на десятом этаже, шумно, воздух не тот. Мама после отъезда из Коломяг ни разу там больше не побывала: она боялась, что ей будет очень тяжело видеть прежние родные места, с которыми была связана вся жизнь. И связь с коломяжскими знакомыми тоже оборвалась...»

Дом на Тбилисской улице, 13 (снесен в 1986 г.). Фото 1952 г. из семейного архива Н.А. Малыгиной

Однако тогда, в советские хрущевско-брежневские времена, когда страна, как заявлялось официально, победно строит «развитой социализм» и вот-вот придет к коммунизму, ни у кого не было сомнений в неизбежности происходящего. Ни у кого и мысли не возникало активно протестовать против экспансии города, отстаивая право на сохранение собственных деревянных домов на старых полусельских-полупригородных улицах (разговоры на кухнях как форма пассивного недовольства властью — это совсем другое дело). Расставание было горьким, но оно воспринималось как роковая неизбежность.