Колониальная война. Книга пятая

Закончив испытывать новинки, я отправился на завтрак, так как отец вставал поздно, то и завтрак происходил ближе к обеду.

За завтраком мы с князем рассказывали о нашем путешествии и все с удовольствием слушали наши небольшие рассказы. Мы, конечно, рассказывали только то, что можно рассказать официально, не вдаваясь в детали. С нами за обедом сидел и мой брат Георг, который выглядел уже значительно лучше. Новое лечение ему явно шло на пользу, поэтому можно было надеяться на его выздоровление.

Сразу после завтрака князь отправился на доклад к отцу, а я отправился к себе, для приёма посетителей. Меня там уже дожидался Победоносцев Константин Петрович, обер-прокурор святейшего синода.

Придя к себе в кабинет, я пригласил поручика пригласить его ко мне.

Когда Константин Петрович вошёл в кабинет и поздоровался со мной, я предложил ему присесть на стоящий перед моим рабочим столом стул, чем немного озадачил его. После этого я взял со стола одну из папок и начал перелистывать бумаги в ней, периодически, посматривая на него. Через десять минут такого молчаливого общения, Победоносцев начал нервничать, понимая, что я чем-то недоволен. Видя, что мой клиент созрел, я прервал процесс разглядывания лежащих передо мной бумаг, после чего посмотрел на своего гостя и спросил,

— Константин Петрович, вы ничего не хотите мне рассказать?

Тот, замявшись на несколько секунд, собрался с духом и спросил,

— Я готов рассказать всё, что вас интересует, но не знаю, что именно.

— Что вы можете мне рассказать о своей встрече с митрополитом Палладием? — спросил я, смотря прямо ему в глаза.

Победоносцев занервничал, и не знал, что мне ответить.

— Может, вы запамятовали, о чём вы вели с ним разговор, ну так я вам могу напомнить, — сказал я, и взяв один из листов бумаги, зачитал с него отрывок, — «Я против отстранения от власти наследника престола, но вмешиваться в ваши дела я не буду. Будем считать, что нашего разговора не было». Это ведь ваши слова? — спросил я и оторвавшись от бумаг опять посмотрел на своего посетителя.

Победоносцев начал сильно нервничать не в силах произнести, он только мотнул головой, подтверждая мои слова.

— Константин Петрович, вас выбрали обер-прокурором Священного синода, для борьбы именно с церковным бунтом и произволом. Ваше несогласие участвовать в заговоре, но и сокрытие самого факта заговора, делает вас соучастником преступления. Вы поставили меня перед сложным выбором и если бы не ваше близкое знакомство с моей семьёй и тот факт, что вы лично обучали меня, то сейчас вы разговаривали со следователями в Петропавловской крепости и поверьте, что рассказали бы им всё, начиная от своего рождения, не утаив ни одного факта. После чего вас бы через несколько дней повесили на Дворцовой площади, вместе с другими участниками заговора. Неужели вы думали, что факт вашей встречи и детали вашего разговора никто не узнает.

— Но я не участвовал ни в каком заговоре, я, наоборот, отказался в этом участвовать, — попытался возразить он мне.

— Тогда где ваша докладная записка? Где арестованные заговорщики? Вы занимались умалчиванием самого факта, подготовки к государственному перевороту, род безобидным названием «смены наследника престола». Неужели вы думаете, что имеете право решать кто займёт престол Российской империи? Вы захотели стать равными богу и за него решать, кто будет нести этот крест и самим определять помазанника божьего. Мне кажется, что ваши действия помимо измены, попахивают ещё и ересью. Вы думаете я горю желанием возглавить престол и нести на себе этот мученический венок? Поверьте, если бы была такая возможность, то я с удовольствием поменялся с другим человеком, но как и Христос не отказался от своего венца, там в Гефсеманском саду, так и я не смог отказаться от своего. Меня убьют, и скорее всего, вместе с моей семьёй, я это знаю практически наверняка. Я знаю, что ждёт нашу страну и сколько миллионов человек погибнет в самой страшной и кровавой Гражданской войне, которую ещё не знало человечество. Революция в Российской империи, будет в сотни раз более кровавой и беспощадной. Мне дали возможность предотвратить всё это, показав, что ждёт нашу страну в будущем, и тут вы решаете за Господа, как и чему быть, сказал я, и взяв паузу, посмотрел в глаза собеседнику.

— Но я не знал… Я не… — тут он оборвался и опустил свои глаза, не выдержав моего взгляда.

— Что вы не знали? Что царь является помазанником божьим и что выбирает его не столько народ, сколько Господь, через елее помазание, по древнему иудейскому обряду. В какой момент вы решили, что можете решать, за народ и за Господа, кому сидеть на Российском престоле?

— Я ничего такого не думал, я просто не придал значения происходящим событиям, надеясь, что они не доведут свою идею до реализации, — сбивчиво ответил он.

Подождав несколько минут, я в итоге сказал,