Колонии любви (рассказы)

Очередь обрадовалась, что наконец-то что-то случилось, а я снова подумала: почему я, собственно, не стала учительницей немецкого языка и литературы в маленьком городке, почему я не втолковываю детям, что Эдуард Мёрике всю свою жизнь избегал аффектации в выражении чувств, того болезненного состояния преходящего поэтического возбуждения, когда крашеные ликеры принимают за настоящее вино, - моя новая подруга находилась именно в таком состоянии. "Я, - задыхалась она, - писательница, я написала дивную книгу о собаке, о мыслях одной собаки. Я вам ее подарю". Она прожурчала что-то Грегору, а я стала разглядывать человека, стоявшего передо мной. На нем было пальто в мелкую клетку, при нем - три чемодана цвета бордо, а голову венчал сползающий парик. Я бы все отдала за то, чтобы сейчас, немедленно, оказаться на необитаемом острове, но лучше всего - с гомиком Бруно, и мы будем целыми днями молчать, даже не будем смотреть друг на друга, просто находиться там. А впереди Грегор смирился и шарил в дорожной сумке. Писательница вернулась ко мне и захотела не просто подарить мне эту свою книгу, но и надписать. "Распродана, - сказала она, - но для неожиданных знакомств у меня всегда есть с собой экземпляр". Она порылась в своей крокодиловой сумке в поисках ручки и неправильно истолковала мой скорбный взгляд. "Я знаю, о чем вы сейчас думаете, - сказала она. - Сегодня я бы тоже ни за что не купила такую сумку, но ведь раньше мы ничего не знали, оказывается, кожу сдирают с живых крокодилов, можете себе представить". Я представила себе это, причем настроение у меня улучшилось, а она наконец нашла шариковую ручку. С несчастным выражением лица Парик обернулся и предложил ей кейс в качестве подставки, включившись в круг новых друзей.

Писательница написала слова восхищения и тому подобную присущую случаю чушь на своей давно распроданной книге, и в самолете я сразу же сунула эти собачьи мысли в гигиенический пакет, потому что терпеть не могу книги с автографами.

Мужчина в парике вздохнул, посвятительница наконец закончила и стала меня заклинать: "А если вы когда-нибудь не будете знать, о чем писать, то сразу ко мне - моя жизнь так богата событиями, что я могу рассказывать о них часами". Большой палец задергало, и я подумала о бессмысленном споре Иова с Господом, почему тот послал ему столько страданий: "Хотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои, то и тогда Ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои. Хорошо ли для Тебя, что Ты угнетаешь, что презираешь дело рук Твоих?.."

Как известно, Иов в конце концов смирился и тут Господь благословил его. А может, благословит и меня.

"Я был когда-то актером". Человек в парике решительно признался в этом и хотел протянуть мне руку. Я показала на перевязанный палец, прижала руку к себе и сказала: "Ах, вот как". - "В Оффенбурге. А сейчас я занимаюсь совсем другими делами".

Я молчала. Я молчала, но его взгляд так униженно жаждал встречного вопроса, все его существо так жадно караулило мой интерес, что мое прусско-протестантское воспитание, вечное чувство персональной ответственности за все и всех, опять победило, и вместо того чтобы молча выскользнуть из очереди, заказать билет на более позднее время и влить в себя еще поллитра вина, я спросила: "И чем же?"

Вот идиотка. Почему я не сказала, к примеру: "Ваш парик сидит криво" или: "А пошел ты на..."? И вот теперь эта несчастная фигура встала передо мной, увеличилась в размере, приобрела черты решительного странствующего проповедника и провозгласила впечатляющим голосом: "Теперь я представитель фирмы по продаже искусственных членов".

И поспешил добавить: "Это не протезы для рук или ног, а члены. Я представитель фирмы по продаже искусственных пенисов". Теперь я была уверена, что этот человек в начале своего профессионального пути прошел за счет фирмы один из этих курсов "Быть самим собой", где поднаторевшие в психологии учителя внушают людям, что они никогда и ни при каких обстоятельствах не должны стыдиться своей профессии, какой бы она ни была, и могут везде и перед всеми громко и открыто говорить о ней. И действительно, уважаемые дамы и господа, разве это не прекрасная, пожалуй, даже захватывающая профессия: помочь импотентной части человечества обрести новые радости. Я представила себе толпы мужчин без половых органов, искусственные пенисы всех размеров и форм, лежащие на полках вдоль длинных стен и в трех бордовых чемоданах, и все, кто к нам сейчас оборачивался, а оборачивались буквально ВСЕ - представили себе то же самое.