Колонии любви (рассказы)

Господин Торстен отвернулся и запел: "Leavin' Memphis with a guitar in his hand and a one-way-ticket to the Promised Land..."*, но когда все посмотрели на него с ужасом - как можно петь в такой момент, - он прекратил пение, засвистел и встал за свою камеру. Марья пригладила одежду Феличе, а режиссер крикнул: оставь это, Марья, наконец-то то, что нужно. Агнес надела соломенную шляпу и пошла к своей машине. Ирмин перекрыл дорогу, и все началось сначала. Феличе подъехал к месту, обозначенному на мосту завязанной лентой, остановился, взял собаку и бросил ее в бездну, или, точнее сказать, на сетку. Агнес поехала, остановилась, вышла и побежала к Феличе. Ее лицо было полно ненависти, страха и гнева, она ударила Феличе кулаками в грудь. Он уставился на нее своими голубыми глазами, внезапно подхватил ее под мышки, высоко поднял и перегнул через перила. Она повисла над пропастью - это длилось секунду или вечность, я не знаю сколько, я закрыла глаза. Мертвая тишина нарушалась только злобными перекатами воды там, глубоко внизу, - ни вскрика, никто не подбежал, Феличе просто стоял и держал Агнес над перилами, и, когда я вновь открыла глаза, они смотрели друг на друга. У обоих лил пот по лицу, Агнес под гримом стала смертельно бледной, а он дрожал всем телом. Мною овладел смертельный страх: вдруг он ее не удержит. В темпе ускоренной съемки режиссер двинулся к ним обоим, протянул к ним руки, с его губ не слетел ни единый звук, господин Торстен стоял рядом со своей еще работающей камерой и не шевелился. Марья зажала рот обеими руками и широко раскрыла глаза, и вот наконец бесконечно медленно Феличе с Агнес на руках отвернулся от перил и поставил ее, мягко и осторожно, на мост. Он тяжело дышал, руки его повисли, а Агнес стояла рядом, прислонив голову к его груди. Режиссер остановился, и мы не знали, что сейчас произойдет - слезы, крики, крах, потасовка, все было возможно, но вместо этого Агнес, не говоря ни слова, пошла к своей машине, отъехала к исходному пункту и стала ждать с включенным мотором. Феличе вытащил собаку из сетки, бросил ее на тележку и тоже отъехал к своему исходному пункту на другой стороне моста. Режиссер растерянно стоял рядом, потом дал знак оператору, и жуткая сцена еще раз началась сначала. Феличе подъехал, затормозил, вышел и взял собаку. С другой стороны подъехала Агнес, резко остановилась рядом с ним, вышла из машины, бросилась к нему, и Феличе, широко размахнувшись, швырнул вниз отвратительную падаль, полузамерзшую, полуоттаявшую, она пролетела некоторое время над долиной, как огромная птица, а потом упала прямо в ущелье, а Агнес в это время кричала, и буйствовала, и била Феличе, и визжала, и ругалась, и плакала, и разорвала ему рубашку на клочки. Феличе отшвырнул ее от себя, зажег сигарету, сел в машину и уехал прочь. Агнес осталась лежать на мосту.

* Покидая Мемфис с гитарой в руке и билетом в Землю Обетованную (англ.).

Сцена вышла великолепная, все было снято, и никто не произнес ни единого слова. Маленький автобус привез актеров обратно в отель, съемочная группа убрала сетку, кабель, лампы и перегораживающие ленточки на дороге. Я сидела в машине рядом с Ирмином, Кризелой и режиссером, никто не разговаривал. Ирмин вел машину как в гололед, так осторожно, будто только что пережил аварию. В ресторане сидели те, кто был в этот день свободен от съемок, они играли в карты и захотели было прогорланить нам привет, но поперхнулись, увидев наши лица. Все тут же разошлись по своим номерам, и мне не верится, что кто-нибудь спал спокойно в эту ночь. Внизу еще долго пили и болтали рабочие сцены и реквизиторы, смаковали, наверно, эту историю каждый на свой лад, все в новых и новых вариантах, а около трех часов я услышала, что через холл идет, пошатываясь, художник-постановщик со своими сотрудниками и громко пьяным голосом цитирует Шекспира: "Что есть жизнь? Сказка, рассказанная безумцем, бессмысленная и ничего не значащая!"* Вот именно. На следующий день Феличе уехал, его съемочное время закончилось, он не простился ни с кем. Мы досняли наш фильм до конца в странной, смутной, напряженной атмосфере. Агнес была тихой, точной, совсем не блажной, она почти ничего не говорила и сразу после съемок пропадала в своем номере. Режиссер в последние дни начал пить, и однажды вечером мы оказались вдвоем в пустом и почти темном ресторане, даже Кризела пошла спать. Мы скрутили себе по косяку и молча закурили, и вдруг он сказал: "Знаешь, что я прочитал однажды? Насчет гашиша, перед битвой его курить нельзя, это расслабляет. Там сказано: "Клинок не поражает цель, потому что сердце склоняется к нежности". Я давно размышляю над этими словами".

* "Макбет", акт V.

Я затянулась косяком и подумала о Феличе, на лице которого отразилась такая дикая любовь, когда держал Агнес над пропастью. Ничего не должно было случиться, ничего и не случилось.

А внизу разлагалась наша замороженная собака.

ЭРИКА