Колония

– Ты, Володя, на мой счет не волнуйся. Я там уже бывал и вышел на свободу, чист аки слеза. А вот тот, кто пытался разобраться со мной нечестными методами, занял мое место. Если ты решил, что я умею только кулаками махать, то сильно ошибаешься. Вова, я в последний раз тебя прошу: отпусти с миром и забудь обо мне, как о дурном сне.

– Я обязательно забуду. Вот законопачу тебя и забуду.

– Дурак ты, Вова. Ты так плохо знаешь свою работу, что даже не представляешь, насколько легко я вывернусь. А вот в отношении тебя я бы не был столь уверен. И заметь, в отличие от тебя, я даже ничего выдумывать не стану. Как там в Писании сказано? Кажется, каждому воздастся по делам его. Выбор за тобой, Вова.

– Я выберу. Не сомневайся.

– А я и не сомневаюсь. Кстати, что там с нашими рапортами? Ты бы поторопился, а то по штату должности имеются, а по факту – ничего. Я это к тому, что мы с Андрюхой пошли сдавать оружие и секретку.

– То есть как это сдавать?

– А достал ты, Вова. Я на службу больше ни ногой. Хочешь – держи нас в штате, не хочешь – увольняй, причем по любой понравившейся статье. Вот веришь, не обижусь даже на такую формулировку как «за распространение гомосексуализма на рабочем месте». И, кстати, теперь никто тебе не помешает раскрыть заказное убийство.

– И ты вот так просто отойдешь в сторону.

– Если бы оставался на службе, то нет. Если бы Волков был бы мне родней, опять бы тебе не обломилось. А так мне, собственно, без разницы. Твои грехи, тебе когда-нибудь за них и ответ держать. – Больше не говоря ни слова, Александр вышел из кабинета начальника в сопровождении своего компаньона. Странное дело – необычайно хмурого. С чего бы это? Неужели поверил в то, что их можно вот так за здорово живешь схарчить и загнать в камеру?

– Андрей, ты чего?

– Слушай, Саш, а ведь если он такую формулировку измыслит, знаешь, о чем подумает народ в первую очередь?

– Ты о чем?

– О гомосексуализме на рабочем месте.

– Ого… Ха-ха-ха!!! Ой, Андрюха, уморил, – вытирая слезы, с трудом выговорил Александр. – Да плевать, о чем кто подумает. Если кто спросит, так ты прямо и говори, что это правда, да еще и предложи сожительство. Гарантирую, сразу отстанут и будут смотреть на нашего Валковского как на дурака. Разумеется, если он действительно подобное сможет сотворить.

– Откуда такая уверенность?

– Видишь ли, Андрюха, мы не в толерантной Европе и у нас все эти секс-меньшинства, мягко говоря, не любят. А потому принадлежащие к их числу предпочитают помалкивать или громче всех ненавидеть всяких там гомиков. А если кто-то утверждает, что он педик, то от него просто отмахнутся. Ну не принято у нас об этом заявлять громогласно. Ладно, пошли уже, впечатлительный ты наш.

– Саш, а чего ты с ним собачился? Неужели он не поддается гипнозу?

– Почему же, поддается. Только ведь гипноз не панацея. Я не могу вот так, за здорово живешь, заставить меня полюбить или просто начать игнорировать. Нет, я сумею взять его под контроль, погрузить в транс и заставить кое-что позабыть. Но так, чтобы он коренным образом изменил свои взгляды, этого я не могу.

– А как же Василий? Он же пить бросил. А ведь алкаш был конченый.

– Нашел с кем сравнивать. Василий искренне верил, что сможет бросить пить в любой момент. То есть на подсознательном уровне он был готов пойти на этот шаг. И то мне понадобилось больше десятка сеансов, чтобы у него появилась неприязнь к алкоголю. А у Валковского ненависть ко мне забита уже в подкорку. От него можно отделаться, только слегка уступив свои позиции и оставив последнее слово за ним. Так сказать, подарить ему на прощанье маленькую, но победу. А вообще, если бы не наши планы, хрен бы он получил это последнее слово.

Дежурный отреагировал на их требование принять оружие с откровенным недоумением. Начальник отдела, полковник Первых, несмотря на разные о нем разговоры, придерживался того мнения, что «опера и участковые должны иметь штатное оружие на постоянном ношении». Что же касается оперов из группы «тяжких», так они не сдавали оружие, даже когда уходили в отпуск. Не принято это у них. А тут вдруг сразу двое решили избавиться от пистолетов.

Однако не спорить же с Ладыгиным. Конечно, можно было возразить: мол, оружие принимается в отведенное для этого время, вроде смены нарядов, или по прямому приказу начальника, тем более что отдел все еще действует по плану «Вулкан», но ну его, с этим бешеным проще лишний раз сходить в оружейку.

В секретке девчата также удивились. Но ввиду того что они и так находились за окошком, без лишних разговоров полезли за журналами. Впрочем, полезть-то полезли, но и про расспросы не забыли. Очень сильно удивились, когда выяснилось, что оба опера увольняются. Ладно Власов, не первый и не последний молодой, решивший покончить со службой, едва только начав, но Ладыгин, который, казалось, сросся со своей должностью.

– Командир, это правда?