Колония

Ллойд вынес стул на улицу, поставил на сланцевую плиту, вкопанную в землю у входа в его коттедж. Открыл блокнот, стал зарисовывать деревню, коттеджи, домики, мужчин и женщин, передвигавшихся от двери к двери, собак, кошек и кур на единственной улице. Зарисовал море, тропу, ведущую к морю. Зарисовал Джеймса, который шел к нему с чашкой и тарелкой, чаем и хлебом, в чай уже добавили молока, на хлеб намазали тонкий слой масла и варенья.

Это вам подкрепиться, мистер Ллойд.

Спасибо, Джеймс.

Он взял у него чашку и тарелку.

Аты сегодня чем займешься?

На мессу пойду.

Я не видел церкви.

В здании школы.

А священник?

Джеймс пожал плечами.

Бан И Нил что надо знает.

Джеймс ушел, Ллойд продолжал рисовать островитян: они приоделись, мужчины в костюмах, волосы зачесаны назад, женщины в платьях, кардиганах, с подкрашенными губами.

картины острова: воскресная месса

Михал помахал рукой, окликнул.

Пойдете, мистер Ллойд?

Ллойд покачал головой.

Это не для меня.

Взял пальто, шляпу, засунул блокнот и карандаш в карман и пошел по краю острова, держа вслед за солнцем к югу и востоку, — здесь подниматься по склонам было не так мучительно. Посидел на траве, посмотрел в морскую даль вокруг острова: солнце блестело на водной глади, птицы ныряли, охотились, а он грелся на солнце вдали от Лондона, от других, от них, их выставок, рецензий, рукоплесканий, их сцены

от нее

там

среди них

душечка-делец

среди них

в ее среде

не моей

Он лег. Стал ждать. Хотя ветер и холодил. Сел, еще раз посмотрел в морскую даль — она посерела. автопортрет: на самом краю

Он вернулся в деревню, сел за ужином на то же место. Лодочники пока не отбыли. Франсис нагнулся к нему.

Вы местных рисовали.

Да. Когда они шли к мессе.

А сказали — не будете.

Правда? Я забыл.

Шустро, однако, мистер Ллойд.

Что шустро?

Забыли.

Полковник Королевских горцев рявкает на двух полицейских из Южной Армы — велит им не двигаться. Старшему инспектору Стэнли Ханне сорок восемь, его коллеге констеблю Кевину Томпсону двадцать два, помолвлен, скоро свадьба. Оба протестанты.

Полицейские жестом подтверждают, что услышали, но не прекращают продвигаться по проселку в Клоналиге, в самом начале десятого вечером воскресенья, третьего июня. Останавливаются у стены осмотреть бидон для молока. В бидон набито двести фунтов взрывчатки. ИРА начеку.

Бойцы ИРА подрывают бомбу прямо в руках у полицейских, оба погибают на месте.

После завтрака он снова спросил у Джеймса, когда придет почтовый катер.

В течение часа, ответил мальчик. Двух. Трех. Как выйдет.

А как выйдет?

Да как все сложится. Прежде всего на море.

Как это понять?

Смотрите на море, сказал Джеймс. И все узнаете. Прямо так?

Джеймс пожал плечами.

Прямо так.

Ллойд спустился к бухточке — воздух еще был прохладным. Окинул взглядом море в поисках движения, паруса, мотора, ничего не обнаружил. Побродил среди развалин, когда-то бывших домами, спустился на пляж, где отдыхали десятки тюленей — его приход их не потревожил. Нарисовал бухточку, тропу на утесах, дома, развалины, потом тюленей, открыл чистую страницу, когда один из них, побольше прочих, отделился от стада и зашле-

пал к морю, мышцы бугрились, чтобы волочь эта

кую тушу по песку

рыбья кожа

потертости от песка

амфибья радость

Ллойд нарисовал тюленя у края воды, запечатлел как тот шлепает ластами по мокрому песку, плюхается в море, уходит на глубину. Тюлень нагнул голову, шея стала продолжением позвоночника, потом грациозно рассек воду.

картины острова: метаморфоза

Ллойд закрыл блокнот и пошел по утесам обратно

в свой коттедж. Снова вынес кухонный стул на

сланцевую плиту, уселся, плохо представляя, что

делать дальше, как ждать в месте, где ничего не

происходит

в месте

которому и не надо

чтобы

что-то происходило

Начал снова зарисовывать островитян: женщин, переходивших из дома к дому с утварью, корзинами чистого белья, утюгами, кастрюлями; стариков, собравшихся у стены — они курили сигареты и трубки. К ним присоединились Михал и Франсис. Франсис закурил сигарету, бросил взгляд на коттедж художника. Ллойд закрыл блокнот, встал. Ушел внутрь, в мастерскую, перебрал пальцами краски в ящике у мольберта, приласкал металлические тюбики

присутствие

будущее

потенциал

Вытащил из упаковки карандаши, уголь, разложил на мольберте — можно начинать: сперва карандаш, потом уголь, употребить их мягкость и вольный разбег, чтобы изучить контуры утесов, падение света на камень, перейти по готовности к краскам, бумаге, холсту.

Еще раз посмотрел в окно на море, выискивая взглядом свои чемоданы, где лежит бумага и холсты. Ничего не увидел. Вернулся на стул у входной двери, стал смотреть оттуда, как чайки разрезают небо, чайки кружат у края острова.

В одиннадцать Джеймс принес чай и ломоть хлеба, опять с маслом и вареньем.

Спасибо, Джеймс. Есть новости про катер?

Мальчик глянул на.море.

Нет.

Можешь сказать, долго ли еще?

Нет.

Ллойд взял чашку и тарелку.

Тебе сколько лет, Джеймс?

Пятнадцать.

Еще в школе учишься?

Он пожал плечами.

Не знаю. Наверное.

В смысле?

Уйти оттуда хочу.

Тебе там не нравится?

Там островных не любят.