Колония

Гаррисон кивнул. Две «ныряльщицы за жемчугом» улыбнулись и кивнули, стоя по бедра в надушенной парящей воде. Их проинструктировали делать все, что им скажут и не говорить ни на каком языке, если им не разрешат разговаривать.

Губы Арлен слегка изогнулись кверху.

— Ты грязный старикан, ты знаешь это?

— Зачем скрывать? — весело признал Гаррисон. — Но в моем возрасте я получаю от наблюдения чуть ли не единственное удовольствие. А ты все равно эксгибиционистка. Тебе это по душе.

Арлен ничего не сказала.

— Ну, скажи правду, — в скрипучем голосе Гаррисона самую малость зазвенел металл. — Тебе ведь по душе пускать пыль в глаза, показывая, на что ты способна, не так ли?

Она не ответила.

— Не так ли?

— Разумеется милый, — сказала наконец Арлен, расстегивая блузку. — Я наслаждаюсь каждой минутой этого.

Кови Бовето и Цзю Чжан Лю не могли в большей степени отличаться друг от друга, и все же принадлежать к одному биологическому виду.

Бовето был человеком рослым, массивным, с широким лбом, нависшим над крошечными, зыркающими, подозрительными глазами. Лицо его обычно выражало хмурое настроение. А первый инстинкт всегда побуждал его атаковать любую проблему в лоб.

Лю же в более раннюю эпоху стал бы философом, мудрецом, мандарином. Он был миниатюрным, тихим, почти аскетичным на вид. Свои настроения страсти и удовольствия он старательно скрывал за маской ничего не выражающего лица.

Они сидели в номере Лю в штаб-квартире Всемирного Правительства в Мессине. В номере присутствовала лишь самая слабая аура Китая: висевшая на одной стене картина, писанная на шелке, драгоценная ваза в углу. В остальном же он, как и все прочие номера в здании штаб-квартире, блистал современным западным хромом, пластиком и стеклом меблировки.

— Но он же отходит от сердечного приступа, — говорил Бовето. Он тяжело сидел в плетеном пластиковом кресле с кружкой темного пива на столике перед ним.

Лю сидел, не сгибая спины, на табурете с плюшевым верхом по другую сторону стола, у его локтя стоял стакан абрикосового вина размером с наперсток.

— Ему больше восьмидесяти лет, — тихо напомнил китаец. — Он не может долго протянуть дальше.

Бовето пожал плечами.

Тогда Законодательное собрание изберет нового директора.

Лю склонил голову едва ли на сантиметр.

— Ты подумывал о том, кто может быть кандидатом?

Глаза африканца сузились.

— Немного.

— Возможно будет полезным, — мягко предложил Лю. — Если мы обсудим возможные кандидатуры и сойдемся на одном лице. Если мы сможем достигнуть такого соглашения, то наверняка сможем убедить основную массу африканских и азиатских делегатов проголосовать за это лицо, и оно наверняка станет следующим директором.

Бовето сделал долгий задумчивый глоток пива.

— Кого ты рассматриваешь, как самых вероятных кандидатов? — спросил он.

Лю разрешил себе чуть улыбнуться.

— Я думаю, ни Уильямс, ни Мальков не имеют ни единого шанса. Законодатели побоятся вновь открыть раны «холодной войны», если изберут американца или русского.

— Может быть, — допустил Бовето. — А как насчет аль-Хашими?

— По-моему, его не интересует пост Директора, хотя, возможно, я не прав. Если он выставит свою кандидатуру, то, я думаю, это будет всего лишь тактикой — ходом с целью добиться у других уступок в обмен на поддержку из кандидата.

— Андерсен?

Он способный администратор. Европейский блок проголосует за него, и американские голоса он, вероятно, тоже получит, при условии, что Уильям не станет добиваться этого поста. В Законодательном собрании его многие уважают и любят.

— Но ты не хочешь видеть его на этой должности, — сказал Бовето. Это не было вопросом.

— У меня на уме другой кандидат.

— Кто?

— Ты, конечно.

Глаза Бовето сверкнули. Как легко отражается душа у него на лице, подумал Лю.

— Ты примешь на себя такую ответственность? — спросил китаец.

— А азиатский блок проголосует за меня? — спросил контрвопросом Бовето.

— Я сделаю для этого все, что в моих силах.

Бовето снова потянулся за пивом.

— Ну, я, конечно, должен подумать об этом. До настоящей минуты у меня и в мыслях не было занять этот пост. — Но лицо его кричало: Да, да, да!

Поставив почти опустевшую кружку на стол, Бовето сказал:

— Это все в будущем. А что нам делать с проблемами, с которыми мы столкнулись сегодня? Этот Освободитель…

— Аль-Хашими провел переговоры об освобождении заложников с челнока, — сказал Лю. — Этой проблемой занимается он.

— Но Освободитель стоял за свержение правительства Южной Африки. И предводительница этих угонщиков-ПРОНовцев скрылась. Должно быть он позволил ей бежать. И предоставил остальным политическое убежище.

— Это не важно, — ответил Лю. Эти мелкие мятежи мало что значат. Мы должны сосредоточить свои усилия на гарантировании того, чтобы Директорство перешло из нетвердых стареющих рук Де Паоло в руки сильного, способного лидера. Вот тогда мы сможем разделаться с мятежниками и революционерами.

Бовето нахмурился, а затем улыбнулся.

— Полагаю, ты прав, — согласился он.