Свет определенно слабел. Дэвид видел глаза, горящие во тьме, сжимавшейся вокруг них все плотней и плотней, слышал писк и царапанье крыс. Они подбирались все ближе и ближе, становясь все смелее и смелее.
Он увидел лесенку, поднимавшуюся в темноте наверх, грязную и скользкую, но казавшуюся им обоим просто чудесной. Проведя по ней слабым лучом света, Дэвид увидел что на улицу придется вылезать довольно долго.
Что-то чиркнуло его по голени, и он отпрыгнул назад, врезавшись в Бхаджат и чуть не уронив фонарик.
— Извини, — пробормотал он.
Бхаджат взялась за перекладину лесенки.
— Вот возьми с собой фонарик, — предложил Дэвид. — Свети им впереди, чтобы у тебя не возникло никаких неприятных сюрпризов, пока ты взбираешься.
— Но ты же…
— Бери, — велел он, вкладывая фонарик ей в руку. — Я полезу сразу за тобой.
Губы Бхаджат сжались в испуганную бескровную линию. Она взяла фонарик и принялась подниматься по лесенке. Дэвид держал в одной руке пистолет. Затем он ухватился за скользкую металлическую перекладину и принялся подниматься следом за Бхаджат.
Он посмотрел вниз, на галактику горящих красных глаз. Сунув пистолет в карман, он полез, хватаясь обеими руками, и оставался непосредственно позади Бхаджат. Когда они добрались до крышки люка наверху, ему пришлось поизвиваться, пролезая мимо нее. Она держала фонарик, пока он толкал, напрягался и наконец приподнял тяжелую железную крышку и сдвинул ее на уличную мостовую. Еще несколько усилий, и он отодвинул ее достаточно далеко, чтобы им обоим удалось протиснуться наверх.
Овевавший его лицо ночной воздух показался ему райским. Дэвид глубоко вздохнул, набрав его полные легкие, и только тогда заметил, что воздух-то этот насквозь влажный от сточных вод. Между парой полуразвалившихся, закопченных от пожара, лишенных крыш складов он разглядел текущую при ущербной Луне реку Гудзон. Выглядевшую маслянистой, протухшей и какой-то угрожающей.
Не хотелось бы мне поплавать в ней, понял он.
Они вместе пробрались среди наваленного среди складов мусора. Ни в одном окне обоих зданий не осталось ни малейшего осколка стекла. Все стекло валялось на земле, вместе с мусором, барахлом, обломками механизмов и костей. Дэвид увидел как шмыгает из тени в тень что-то размером с терьера.
За рекой Джерси Палисадс пребывал в темноте. Выйдя к самой воде, Дэвид посмотрел направо-налево в поисках каких-то признаков жизни в районе причалов. Ничего. Никаких огней. Ни звука, если не считать настойчивого плеска воды о гниющий пирс. Ничего не двигалось. Ночь стояла ясная, за исключением дыма, несомого с пожаров ближе к центру города.
— Это и есть те маломерные суда? — прошептала, показывая Бхаджат.
Дэвид увидел в нескольких сотнях метров ниже по реке полдюжины причаленных к пирсу гниющих старых корпусов.
Большинство из них лежали на вязком дне, и из воды торчали только их рубки, да мачты.
Но вон то в конце пирса…
— Пошли, — он взял Бхаджат за руку, и они побежали по крошащейся мостовой к водной кромке и по прогибающимся скрипучим доскам причала.
Судно в конце пирса оказалось старым прогулочным катером. Оно с величайшим достоинством плавало на покачивавших его речных волнах. Дэвиду думалось, что тяжелая на вид масса под брезентом на корме судна это, должно быть, мотор. Он шагнул с пирса на палубу катера, а затем обернулся и взял за руку Бхаджат, когда та легко спрыгнула на борт. Судно качнулось на причальном конце.
— Ты умеешь управлять таким судном? — спросила Бхаджат.
— Нет, — внезапно сообразил Дэвид. — Я не подумал…
— Да ничего, — улыбнулась она. — Я умею.
Она провела его в рубку и принялась разглядывать в темноте кнопки на приборной доске у крошечного штурвала.
Внезапно бухнул открывшийся люк каюты в низу, и перед ними обрисовался силуэт самого крупного человека из всех, когда-либо виденных Дэвидом. Огромный черный человек-гора с кулаками размером с футбольные мячи.
— Какого черта вы делаете на моем катере? — прорычал Лео.
31