Колония на кратере

Ночь была очень темная, но около полуночи Марк заметил, что море стало спокойнее, из чего он заключил, что «Нэшамони» находится под ветром у острова и, вероятно, уже недалеко от него. Слишком уверенный в своей памяти, Марк не дал себе труда отметить или рассчитать по компасу место входа в Миниатюрную бухту, о которой он рассказывал своим спутникам как о прекрасном и надежном убежище для их судов, совершенно скрытом от всяких посторонних глаз. На самом деле оказалось, что она так хорошо скрыта, что и сам Марк не скоро сумел отыскать ее, что подало, конечно, повод к некоторому подтруниванию на его счет. Но вот «Нэшамони» благополучно вошел в бухту, где на своем месте стояла красивая тезка Бриджит. Молодая женщина не могла удержаться от улыбки при виде этой хорошенькой шлюпки, носившей ее имя и столько времени заменявшей ее в глазах ее супруга.

Бриджит сгорала от нетерпения скорее увидеть ту дивную равнину, о которой муж рассказал ей столько чудес, и едва наши путники причалили к берегу, как она, ловкая и проворная, как газель, опередила всех и очутилась в горной долине на целых четверть часа раньше остальных.

В одну минуту путники развели огонь и подвесили над ним котелки. Многочисленные винноягодники были так доверчивы, что было положительно жаль злоупотреблять их доверчивостью. Двумя выстрелами Хитон уложил на месте достаточное количество этих птиц для того, чтобы их хватило на всех. Марк захватил с собою с Рифа целую корзину свежих яиц, которые теперь пришлись очень кстати. Свежие яйца, жареная птица, сладкие смоквы, а также молоко и мякоть только что сорванных кокосовых орехов были главными блюдами этого вкусного, хотя и незатейливого завтрака, которому прекрасный горный воздух и моцион, а главным образом всеобщее довольство и добродушие придали еще более прелести и вкуса.

Потребовалось почти двое суток на то, чтобы перенести груз «Нэшамони» в эту горную долину, прозванную Бриджит Эдемом. Две из палаток были также привезены сюда; они имели дощатый пол и были весьма больших размеров, но, в сущности, в этом благословенном климате едва ли чувствовалась большая надобность в крыше над головою, так как непроницаемые шатры зеленой листвы деревьев с успехом заменяли ее в случае надобности. Рядом с двумя раскинутыми палатками устроили и для скота подобие навеса, крытого соломой, так что уже на третьи сутки наши переселенцы устроились отлично. Тогда Марк стал подумывать о второй поездке на остров Ранкокус, где его ожидали товарищи.

Плавание это от одного острова к другому становилось все менее затруднительным для Марка, который с каждым разом лучше знакомился с направлением морских течений, характером волн и силой ветра. На этот раз он выехал с рассветом и около полудня был уже на острове Ранкокус. Здесь, не теряя даром времени, путники сразу же приступили к загрузке пинаса. Одну корову и ее теленка также нашли возможным принять на борт «Нэшамони», и в тот же день под вечер судно опять отплыло на Пик.

И это плавание совершилось вполне благополучно. Правда, немало возни наделала корова, прежде чем решилась подняться в гору; она упрямо упиралась, пятилась, не шла, несмотря даже на удары палкой, — тянуть ее насильно за собой было бы слишком трудно, а потому решили некоторое время нести ее теленка на руках; теленок кричал, и это заставило упрямую корову следовать за ним.

Следующая поездка на остров Ранкокус состоялась уже без участия Марка. Анна поправлялась с каждым днем, и к тому времени была почти совсем здорова; а Хитон оставил на острове несколько ящиков с довольно ценными предметами и был не прочь сам лично присмотреть за их погрузкой и выгрузкой; и вот он предложил отправиться на этот раз вдвоем с Сократом на остров Ранкокус, чтобы не разлучать опять только что свидевшихся молодых супругов, и без того проживших так долго в тяжелой, мучительной разлуке.

Четыре дня спустя «Нэшамони» вернулся уже обратно; в числе его пассажиров оказалась еще корова и ее теленок и несколько коз. Убедившись, что Хитон прекрасно управляется с пинасом и что его участие в поездках на Ранкокус не есть необходимость, Марк наконец решил исполнить заветное желание своей жены и вместе с нею отправиться на Риф или, что одно и то же, на Кратер. Ему и самому надо было взглянуть, что делается там, в прежних его владениях, а Бриджит уже давно сгорала от нетерпения увидеть поскорее те места, где ее муж провел так много горьких дней в полнейшем одиночестве.

Раннее утро было избрано Марком моментом отправления «Бриджит» с Пика; едва только эта красивая и легонькая шлюпка успела выйти из-под прикрытия утесов Пика и почуяла под собой широкую волну открытого вольного океана, как на дальнем горизонте торжественно поднялось солнце, как будто выплывая из лона зыбких волн, которые оно окрасило в роскошный яркий пурпур, усеянный сотнями искривившихся золотых блесток.

Очарованная этим величественным зрелищем, Бриджит не могла отвести от него глаз и, обращаясь к мужу, сказала: