Колонист

Быстро обыскав тело, я только ремень с рапирой обнаружил и пистоль. Заряженный, но запасного боезапаса не было. За полой камзола в кармашке не пустой кошель нашёлся, там же небольшой компас в медном корпусе. Хорошие находки. Ремень я застегнул на себе, сунув за него пистоль, кошель и компас тоже по карманам разошлись. Точнее с карманами в моей одежду не густо, всего два в брюках. У ремня было подобие портупей, только одна через левое плечо, и я использовал её чтобы связать тому руки. А для кляпа оторвал рукав рубахи. Его рубахи. После этого закинув того на закорки, вроде невысокий офицер, с меня ростом, худощав, а тяжёлый, еле утащил. Метров двести его протащил, больше сил не было, ноги у того волком тянулись, если бы не песок, шуму бы было, всех часовых переполошил. А так отнёс его к кромке воды, сбегал за своими вещами, положив их рядом, и бегом к стоянке лодок. Там как раз часовых меняли, пришлось подождать, тревожно поглядывая за спину, как там лейтенант, после чего занялся часовыми. Снял обоих, ножом, хорошо ночь темна, небо тучи затянули. Ещё днём облака набежали, я дождя ждал, но его всё не было.

С этих морпехов я тоже снял всё что на них было, форму в том числе, ранцы также при них были, видимо опасались, что залезут, и не оставили в общем лагере где остальные спали. Всё сложил в шлюпку, самую малую, на двадцать пять человек, с «Магдалены», и с трудом, но смог столкнуть ту воду. Не зря палку принёс, как рычаг пошла. Вёсла на месте, я рассмотрел в шлюпке ещё что-то накрытое брезентом, ещё проверил, мало ли кто там спит. Нет, пара бочонков было, да и всё. А брезент, это лодочный чехол. К слову, я на второй шлюпке плыл, эта первой была. Сам я, сняв обувь, но оставив штаны, стал толкать шлюпку по мелководью к пленному. Успело время, тот уже возился, пытался встать на колени, так что пригрозив ему ружьём, там штык надет был, заставил залезть в лодку. Тот это сделал, неловко перевалившись через борт. Следом покидал остальные трофеи, всё на носу сложил, пленный на корму сел, я его к лавке привязал чтобы за борт не сиганул, и сев за вёсла, стал активно грести, сначала прочь от берега, а потом обратно спускаясь вдоль побережья по уже пройдённому потерпевшими кораблекрушение маршруту.

Устал, вымотался, день и ночь не простыми были, ещё эту тушу таскал, чуть не надорвался, так что не удивительно что у меня упадок сил был. Попив из фляжки, бочонки, к сожалению, пусты были, я вытащил кляп изо рта офицера, очень жаждал пообщаться, и задал первый вопрос:

- Десять лет назад вы, будучи мичманом, на фрегате подошли к острову в Филлипинских водах, где стояла шхуна французской постройки. Шхуна и фрегат были взорваны. Как выжили вы и кто ещё выжил?

Тот задёргался, начал матерится, мол, тот случай всю карьеру ему загубил, пришлось брать в руки нож и вести допрос жёстко, то есть, пытать, и чем дальше, чем больше язык офицера развязывался, пока я его не сломал, лейтенанта, а не язык, тем сильнее мне его запытать хотелось. Вот что я смог узнать. Пока меня без сознания перевозили на борт фрегата, этот мичман, взяв два десятка морпехов, на шлюпке отплыл к пляжу острова, о моих жёнах тот знал, и отправился их искать. А шлюпку я не видел, корпус яхты скрывал. Так тот с солдатами и выжил, застав взрывы на берегу. Побродили сутки, раненых собрали, и начали жён искать, они ведь тут. Всё же как-то нашли, началась перестрелка у входа, и вдруг раздался взрыв и вход в пещеры завалило, видимо случайный выстрел попал в бочонок с порохом. Задерживаться тот не стал, наловили рыбы, набрали припасов с водой, и прихватив шестерых раненых и контуженых, это те, кто выжили со взорванных судов, их раскидало, даже частично конечности ампутировало, отплыл от острова. Через двое суток их подобрала филиппинская джонка, и те, перебив команду, с некоторыми приключениями добрались до своих. Нужен был виновный, вот на этого мичмана всё и свалили, тот стал вечным лейтенантом. На этом размозжив тому голову, сбросил труп за борт, глухо матеря англичан.